мы уладим дело иначе?
— И как же?
— Я полагаю, среди вас есть молодой воин, желающий до срока повысить свой ранг…
По меньшей мере две трети из Оседлавших Ветер издали радостный крик.
— Вижу, что есть, — усмехнулся Носитель Меча. — Так вот, рядом со мной стоит один из учеников, мечтающий примерно о том же.
Я понял, что этот гад выставляет меня драться вместо него, причем об отказе речь не заходила. Хорош 'учитель', нечего сказать! Хуже всего было то, что я понятия не имел о правилах, какие в ходу у кочевников.
Как обычно, мое мнение не совпало с мнением большинства, которое в данном случае представляли Оседлавшие Ветер. Немного посовещавшись, они выдвинули кандидата на роль моего убийцы.
Спрыгнув с коня, кочевник сбросил свой бурнус, оставшись в широких шароварах. Каффия, однако, оставалась на нем: похоже, обнажать лицо перед чужеземцем считалось у них смертным грехом. Затем противник одним движением извлек из притороченных к седлу ножен кривую саблю, сверкнувшую в солнечных лучах булатной голубизной, и направил ее острие на меня. Этот жест не требовал ни перевода, ни дополнительных пояснений.
Я аккуратно расстегнул доспехи, дав броне сидхе с тихим звоном упасть у моих ног. Затем обнажил короткий меч, но был остановлен вождем Оседлавших Ветер.
— Дайте ему саблю, чтобы бой был равным, — сказал он.
Один из кочевников торжественно вручил мне собственный клинок, в точности повторявший очертания сабли моего противника. Проверив баланс и заточку, я мысленно согласился с Алероном: лучшего оружия, сработанного в Турракане, я не видел. Голубой булат Оседлавших Ветер, конечно, уступал мифрилу и адаманиту, но обычную сталь значительно превосходил.
— Желаешь ли ты конного боя? — спросил Алерон моего соперника. Я мысленно присвоил Страннику несколько соответствующих эпитетов, но кочевник оказался мировым парнем и покачал головой:
— Нет. Вы пришли сюда пешими, и нет чести в том, чтобы одолеть одного из вас в верховом поединке.
— Желаешь ли ты боя в огненном кольце? — спросил вождь кочевни-ков у меня.
Мне-то было все равно, а вот противник мой при словах 'огненное кольцо' напрягся так же, как сам я при упоминании о верховой езде. Следовало оказать ему ответную любезность, что я и сделал.
— Итак, пеший поединок на саблях и без подсобных средств, — подытожил Алерон.
Вождь согласно кивнул и подал знак: начинайте, мол.
Взмах кочевника мог бы снести мне голову, но я не оставил ее на линии удара, немного отодвинувшись вперед и влево. Пропуская противника мимо себя, я устроил ему встречу с моим правым кулаком, основательно въехав ему в область солнечного сплетения. Моя сабля, перекочевавшая в левую руку, коснулась сзади его шеи и оставила царапину — не более того.
Он, однако, не растерялся и упал на колено, одновременно всаживая правый локоть мне под ребра. Я вынужден был отскочить, после чего он исполнил серию быстрых ударов, заставивших меня заподозрить, что во владении клинком кочевники превосходят учителей фехтования из Гильдии Наемников. Минуту спустя подозрение переросло в уверенность.
Я усилил защиту, ожидая удобного момента, чтобы провести заранее обдуманную комбинацию. Удары противника раз за разом парировались, но атаковать я пока не стал. Он сам должен сделать движение, которое нужно мне!
И кочевник сделал его. Мощный натиск поверг меня наземь. Не пытаясь подняться, я перекатился на бок, заставляя его саблю вонзиться в землю рядом с моей шеей, и швырнул ему в лицо горсть песка. Лица у Оседлавших Ветер были закрыты, но глаза оставались снаружи. Что мне и было нужно.
Противник отпрянул так быстро, что потерял равновесие. Я в этот момент уже был рядом, использовав преподанную в Школе Тигра связку 'Тигр в Траве'. Пускай травы здесь и не было, принцип тот же самый — передвигаться ползком со скоростью бегущего человека. Какой-то миг кочевник недоверчиво смотрел на острие, придавившее ему горло, потом со вздохом разочарования выпустил рукоять своего оружия, давая ему упасть на песок.
Я провел саблей чуть вверх, откидывая ткань с его лица. Гримаса его ничем не отличалась от обычного выражения, какое бывает у побежденных в равном бою.
— Поединок завершен, — провозгласил вождь. — Ты — его учитель, Алерон?
— Да, — сказал он.
— Нет, — одновременно заявил я.
Странник сверкнул глазами в мою сторону, но сдержался.
— Я недостоин столь великой чести, — пояснил я, мысленно скрестив пальцы. — На некоторое время мой путь совпал с твоим; но тебе, равно как и остальным Странникам, предстоит свершать подвиги, какие не под силу простым смертным вроде меня.
'Ты ври, да не завирайся, — заметил Он, опять объявляясь у меня в голове. — Оседлавшие Ветер совсем не дураки, пускай и выглядят сущими дикарями'.
'А разве я солгал?' — безмолвно ответил Ему я.
Он предпочел промолчать.
Проводник поднял посох, всматриваясь в видимые ему одному тончайшие линии.
— Да славится Имя Твое! — воскликнул он, и отряд хором повторил его слова.
— Да пребудет Сила Твоя во веки вечные!
Всадники снова повторили слова Проводника.
— Да падет Твой благосклонный взгляд на тех, кто остался верен! — сказал он, описывая в воздухе нужный знак концом посоха.
Костяной наконечник обнадеживающе завибрировал.
Тотчас же Проход стал реальным и засветился. Даже в ярких лучах полуденного солнца этот белый свет был отчетливо виден. Отряд уже был выстроен, и тройки всадников послушно последовали за Проводником. Страха они не испытывали — этот Проход был не первым в их жизни. И даже не сто первым.
Он не мог не подумать о том, что когда-нибудь очередной Проход станет последним — как для него, так и для всех тех, кто доверил ему свою жизнь и душу. Проводников обучали очень многому, однако всех превратностей Проходов не ведал никто. За девять столетий не один отряд Оседлавших Ветер исчез бесследно, просто не возвратившись однажды с очередной, вполне обыденной прогулки…
Прогнав невеселые мысли, он разорвал завесу и вышел из колеблющегося Прохода в так хорошо известную Долину Потрескавшихся Скал. Отряд последовал за ним. Как только замыкающий оказался снаружи, Проводник произнес ритуальную фразу и закрыл Проход. Попутно он отметил, что структура связей становится липкой и скользкой, что в его практике случилось впервые. Для беспокойства поводов пока не было — в Проходах могло произойти (и происходило) всякое, — но следовало все же посоветоваться со Старейшими. На всякий случай.
Перед ними было единственное место, какое Оседлавшие Ветер могли считать своим домом. Город Мечты.
И именно в это единственное в Арканмирре место кочевникам был запрещен вход.
Проводник искоса бросил взгляд на примкнувшего к отряду северянина, смотревшего на изумрудные стены, агатовые дороги и серебряные купола с каким-то отстраненным видом, и знаком приказал следившему за новичком Малеку доставить его. Приказание было тотчас исполнено: официально Проводник не являлся предводителем отряда, но даже сам Бессмертный Шейх трижды подумал бы, прежде чем отказать в любом из его требований.
— Я слушаю, — произнес северянин с хрипловатым акцентом.
— Что тебе напомнило это место?
Рыжий воин вздрогнул. Проводник с удовлетворением подумал, что все эти гяуры [31] по своей сути одинаковы. Совершенно не умеют скрывать свои эмоции.
— Я не хотел бы вспоминать об этом, — ответил тот.
— Ты УЖЕ вспомнил, — возразил Проводник, пряча усмешку в складках своей каффии, которую по
