один адресок… тут недалеко. Там вам предложат широкий выбор декоративных, рабочих и даже богатырский коней! Тут недалеко, через два дома. Спросите господина Роста ньяка. Он мой зять! — гордо добавил кабатчик.
Ростиньяк оказался копией кабатчика,-только еще худее.
— В детстве меня кобыла пнула, — с гордостью доложил он. — Поэтому я коней люблю. Вот каких красавцев выращиваю!
Кони были такая же страхота, как и хозяин. Тощие, унылые клячи какой-то странной желтовато-зеленой масти едва стояли на ногах.
— Если я на нее сяду, она сдохнет! — убежденно заявил Илья. — Я что, палач? Слушай, друг, а чего покрепче у тебя нет?
— А эти чем плохи? — обиделся Ростиньяк. — У меня вот, намедни, шевалье д'Артаньян купил себе такую же для сына. Так он у него в королевскую гвардию метит! Стало быть, есть у человека вкус!
— А еще какие кони у тебя есть?
— Точно такие же, только карманный вариант.
— Ладно, — вздохнул Илья. — Черт с тобой, давай, какие есть. Придется в дороге подкормить животину. — Он подошел к лошади, потрепал ее по унылой морде. В ответ конь молниеносно лязгнул зубами, едва не отхватив Муромцу руку.
— Тише ты, тварь зубастая! — рассердился богатырь. — Смотри, у меня и схлопотать недолго.
Лошадь нахально усмехнулась и попыталась двинуть Илью копытом.
— Ну и характер, — удивился Муромец. — Все! Берем! Всех четверых берем!
Через час богатыри резво трусили по дороге, обсуждая услышанное и увиденное. Конечно, всех интересовал Черный рыцарь.
— Страсть как хочется на эту скотину посмотреть! — сказал Муромец, лениво поглядывая по сторонам. — Слышь, Яромирка, на спор: я ему одним ударом все зубы выбью!
— А коренные?
— И коренные, само собой.
— Короче, снесешь ему башку, так получается?
— А вот и нет! Есть у меня коронный удар, называется левый винт с правой нарезкой. Он и ахнуть не успеет!
— Может, научишь?
— Научу, Яромирка, обязательно научу. — Илья ненадолго задумался, потом замурлыкал популярную в Лодимере песню:
Неожиданно конь под Ильей встрепенулся и дискантом подтянул:
И тут все четверо коней, надрывая бока, грянули:
Богатыри, что называется, отпали. Кони допели одну песню и принялись за другую:
Теперь уже богатыри подхватили песню, правда, на свой, лодимерский лад, но спели дружно, и все остались довольны.
— А ведь и в самом деле, кони богатырские! — восхитился Илья. — Чтобы так задушевно петь, это ж какой талант иметь надо!
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент над головой жутко ухнуло, и здоровенное бревно, привязанное к вершине сосны, обрушилось вниз, сметая богатырей в одну кучу.
В один момент голова Яромира оказалась между ног Ильи Муромца, сверху на него взгромоздился Добрыня, а Попович каким-то образом ухитрился переплести всех троих. Богатыри попытались освободиться, но почему-то запутались еще больше. И тут краем глаза Яромир увидел такое, отчего у любого нормального человека волосы зашевелились бы на голове. Четыре тощие клячи прямо на их глазах медленно превращались в четырех разбойников. А напротив, в кустах, стояла скособоченная, но все же до боли знакомая фигура в монашеском балахоне.
— Неясыть! — прошептал Яромир. — Колдун! Так тебя же циклопы сожрали!
Неясыть злобно сверкнул глазами, не переставая твердить заклинания:
— Патэпе! Погап! Убоп!
— Рубоп! — подсказал Яромир хриплым голосом, пытаясь спихнуть со своего горла чью-то ногу.
— Ма-алчать! — неожиданно завизжал Неясыть и затопал ногами. — Я тебя хорошо запомнил! Это ты мне всю малину… Ну, уж теперь я до тебя добрался! До тебя и твоих дружков.
— Ничего у тебя не получится, — одними губами прошептал Яромир. — Я вот сейчас вылезу и тебе голову оторву!
— А ты вылези, вылези! — захохотал Неясыть. — Что, слабо? Я еще и не такое заклятие наложу…
— Только в штаны не наложи. У тебя это лучше получается!
— Что?! — взвился колдун и, подскочив к перепутавшимся богатырям, принялся их пинать с таким остервенением, что в конце концов зашиб ногу об Илью Муромца и повалился, охая от боли.
— Так тебе и надо, урод недоеденный! — усмехнулся Яромир. — От злости еще и не то бывает!
Неясыть с трудом поднялся и, прихрамывая, попытался принять позу для заклинания. Но тут лошади окончательно превратились в разбойников. Одного из них Яромир узнал сразу. Это был Жужа. С трудом разогнув спину, он подошел к Неясыти и уставился на него единственным глазом. Колдун явно занервничал:
— Тебе чего?
— Это… Чего дальше-то делать?
— Для начала дай каждому по морде, — посоветовал Неясыть. — А я пока вспомню, что там дальше колдовать надо. Этот гад меня с мысли сбил!
— Где гад? Ах, вот он! Точнее, они… — Жужа подскочил к клубку, в который спутались богатыри, остановился напротив Яромировой головы.
— Ну что, красавчик! — развязно ухмыльнулся Жужа. — Сейчас я тебя буду мучить. Ох уж, и поиздеваюсь! Сначала стану расшатывать зубы, потом…
В этот момент рука кого-то из богатырей изловчилась, Яромир так и не понял чья, схватила Жужу за усы и напрочь оторвала их. Другая рука вцепилась ему в бороду, третья — в грязные нечесаные патлы.
Жужа издал дикий рев, отпрыгнул прочь и, трясясь как в лихорадке, уставился на Неясыть. Неясыть, в свою очередь, уставился на лишенного растительности Жужу и окончательно забыл все заклинания.
— Ко? — сказал он, от удивления переходя на куриный язык. — Куд куда?
