Он вытащил сердито посверкивающий камень и взмахнул рукой:
— Пусть Евстигнеев освободится!
Сверкнул золотистый свет, яблоко тяжело упало на пол, а Евстигнеев облегченно вздохнул и сомкнул челюсти.
— Ну и ну! Что же это за дрянь? Едва без зубов не остался! — Он осторожно ощупал челюсть.
— А ты тоже хорош, соблазнился, — проворчал Костя. — На вот, читай!
Евстигнеев взял отпечатанные на принтере бумажки и прочел: «Распоряжением министерства за номером двести десять дробь одиннадцать данные образцы рекомендуются для наглядной агитации как наиболее совершенные. Все муляжи изготовлены по новейшей технологии с применением лучших образцов пластмасс…»
— Идиоты, — вздохнул Евстигнеев. — Убивать за такие шутки надо! Думал ведь уже — все, без зубов останусь. — Он тяжело сглотнул слюну и покосился на ящик с лжефруктами. И тут его лицо озарилось радостной улыбкой. — Давай отдадим их Шлоссеру, он любит разные загадки природы!
— Зря скалишься, — сказал Костя, — Шлоссер не такой дурак, чтобы на муляжи набрасываться. Но мысль правильная. Отдадим. Пусть поставит в кабинете у директора. К нему разные посетители приходят, вот пусть и любуются.
— Только ты это… Не говори ему, что муляжи, — зашептал Евстигнеев, — пусть сам разберется… Кстати, где Антуан?
— Да здесь я, — лениво откликнулся кот, — слушаю наш бред и краснею, краснею!
Евстигнеев не мигая уставился в нахальные глаза кота.
— Кончай треп. Говори, почему с поста ушел, наблюдение бросил?
— Что бросил? Кто бросил?! — возмущенно завопил кот. — У меня, между прочим, обед! Да и смотреть там сейчас не на что. Страшные они там сидят, рогатые! Шапки клеют.
Костя закатил глаза:
— Ты когда-нибудь научишься внятно излагать свои мысли? Рассказывай по порядку, а то я что-то перестал тебя понимать. Какие рога? Какие шапки?
— Как это — какие рога? — удивился Антуан. — Натуральные!
— Зарапортовался, — усмехнулся Евстигнеев. — Переел колбасы.
— Скорей уж, мняу, не доел! — парировал кот и продолжил: — Сидел я на подоконнике. Хорошо устроился. Перекусил, конечно. А тут заявляются они. Майки на башку накрутили, сопят, пыхтят… А потом как снимут!.. — Тут Антуан театрально схватился за голову. — Я чуть не слетел! Но выдержал. Вынес! За это мне причитается… Да. И вот как сняли, так у всех четверых вижу — рога! Ну тут ихняя бабка прибегает, тащит пилу, а они, значит, валят одного своего на стол и зачали его пилить! Да только ничего не вышло. Пила затупилась. А теперь вот шапки клеют, чтобы можно было на улицу выйти, а то ведь — позор!
Костя и Евстигнеев переглянулись.
— Я все понял, — сказал Костя, — это Степанидовна. Ее работа. Она еще вчера хотела с ними разобраться.
— Но не таким же способом! — возмутился Евстигнеев. — Это же черт-те что! Погоди, а может, они сами что-нибудь съели? Или нет… Может, они подумали, что они черти? От самовнушения знаешь что бывает?!
— Это заклятие, — твердо сказал Костя, — Яга решила их выжить из деревни. Некстати они сейчас. Если прилетят космические пираты…
— Вот с ними они и найдут общий язык, — добавил Евстигнеев.
— Поэтому от них нужно избавиться как можно скорее.
— Ты думаешь, они с этими рогами сразу в город подадутся? — возразил Евстигнеев. — Озорство это и глупости!
— А если у нее план? — не согласился Костя.
— Ага, — саркастически сказал Евстигнеев, — своих чертей не хватает, решила организовать иностранный легион!
— Еще у них там четвероногий петух есть, — добавил Антуан.
— Знамо дело, — кивнул Евстигнеев, — хороший петух, опытный образец. Гениальная идея Шлоссера!
— Ничего в этом гениального нет, — возразил Костя, — это же уродство!
— Это мясо, — твердо сказал Евстигнеев. — Варишь курицу и получаешь четыре ножки. Выгода!
— Выгода… — саркастически произнес Костя. — Идиотизм это, а не выгода, — Тут Костя внезапно остановился, словно озаренный неожиданной идеей. — Вот если этого петуха скрестить…
— С березой! — крикнул Антуан.
— Гениально! — расхохотался Евстигнеев. — Мясная роща! Каково? Представь себе, входишь в березовую рощу, а она кукарекает! Петухами поет, квохчет! Вот тебе и решение продовольственной проблемы!
— Петушиная роща! — воскликнул Антуан. — Это как в песне:
— Хватит зубы скалить, — сказал Костя, — всякую идею можно довести до абсурда. Телефон!
Действительно, в комнате зазвонил телефон.
Евстигнеев снял трубку:
— Семеныч, ты, что ли? Что? А почему такая спешка? Понял, бежим! — Он бросил трубку на рычаг. — Шлоссер новое изобретение сделал. Говорит, что поможет в борьбе с космическими пиратами. Вот видишь? В отличие от нас, он времени даром не терял! А у нас даже механический мужик и то не отлажен.
— Мы тоже дурака не валяем, — возразил Костя. — Леший вон изобрел от-ворот-поворотное зелье. Окропим лес — никакие пришельцы туда не сунутся!
— Еще неизвестно, как это зелье подействует на инопланетян, — сказал Евстигнеев, — может, у них невосприимчивость? Ты вон на Гаврилу глянь, его из пушки не пробьешь, а ты — зелье! В общем, пошли, не будем терять времени.
Костя на всякий случай взял с собой камень чудес, а Евстигнеев сунул в карман кусочек сахара для Гаврилы.
— А яблоки? — скрипучим голосом напомнил кот.
— Тьфу ты! Точно!
Они прихватили с собой коробку и выбежали на улицу. Калитку им открыл сам хозяин.
— Полумракову я позвонил, — сказал он сухо, — сейчас должен подойти. А это что у вас такое? — Семеныч уставился на красивые муляжи.
— Это вам, — сказал Костя, — отдадите директору, пусть лежат в кабинете как образцы!
— Хорошие образцы! — сказал Шлоссер и, неожиданно быстро сцапав яблоко, вонзил в него зубы.
— Тьфу! — Костя даже сплюнул с досады. — Да что вы все — сговорились? Это же муляжи!
— Хрум! — Шлоссер откусил яблоко и принялся его вдумчиво жевать.
— Ай! — Евстигнеев страдальчески сморщился и, приоткрыв рот, заглянул Шлоссеру в глаза. Глаза механика были спокойны.
— Ну чего уставился? — спросил он, прожевав кусок. — Что я, не понимаю? Обработка торсионными полями! Даже неинтересно.
— Дайте яблоко! — потребовал Костя. — Его не едят!
— Не дам! — сказал Семеныч и спрятал руку с яблоком за спину. — Это дело принципа. Я сам пеку печенье из кварков!
И он откусил еще кусок.
— Я тут ни при чем, — сказал Евстигнеев.
Костя вытер со лба пот и повторил попытку.
— Федор Семеныч! — повторил он. — Это муляжи. Из пластмассы! Их не едят!
— Из пластмассы?! — Шлоссер перестал жевать. — Что ж ты мне сразу не сказал?
— Я только это и пытаюсь делать, — сказал Костя, — да вы же меня не слушаете!
— Ладно, — вздохнул Семеныч и посмотрел на полусъеденное яблоко, — а ведь ничего… ничего. Пресноваты, конечно. — И он запустил огрызок в кусты.
