— Мы-то думали, что ты нас обманешь, — сказал Барыга.
— А ты, оказывается, честный парень, — добавил Шмыга.
— Карточный долг — это святое! — строго произнес Гига. Вместе с Фигой он осторожно поднял сундук. Барыга вложил в руку Эдика какую-то бумажку.
— Это твоя расписка, — сказал он, весело скалясь, — теперь мы квиты. Ну покеда! Приходи, еще поиграем!
— Может, в следующий раз повезет! — сказал Шмыга и подмигнул.
— А что, прямо завтра и приходи, — предложил Барыга.
Как-то очень ловко, несмотря на тяжелый груз, домовые бросились к стене и всосались прямо в нее вместе с сундуком.
— Куда-а?! — беззвучно просипел Эдик, опускаясь на пол. — Это — мое…
Но ответа он не получил. Вместо ответа перед ним возникли запыхавшиеся братки вместе с Лисипициным.
— Уфф! Хрр! Уфф! Хрр! — с хрипом дышали они, глядя на шефа. — Ты чего, хрр, побежал, уфф?! Мы бы, хрр, помогли, уфф!
— Где сундук?! — неожиданно завопил Лисипицин тонким срывающимся голосом. — Куда ты его дел? Говори, тварь рогатая!!!
Эдик поднялся на ноги.
— Шеф, в натуре, где сундук? — нахмурились пацаны.
Эдик протянул им скомканную бумажку:
— Эта… Вот!
— Что за ксива? — Лисипицин выхватил бумажку и поднес ее к глазам. Его губы зашевелились.
— Что там? Что там? — засуетились братки, пытаясь заглянуть через плечо.
Однако это удалось только Серому. Лисипицин смотрел в накарябанный вкривь и вкось текст, и чем дальше он читал, тем длиннее становилось его лицо.
— Что за фигня? Ничего не понимаю! Где сундук?
— Там! — Эдик безнадежно махнул рукой в сторону стены.
— Там, там! — завопил Лисипицин, бегая по цеху как сумасшедший. — Где там? Куда ты его дел?
— Да не крутись ты, — произнес Серый, забирая у него бумажку и перечитывая. — Это расписка. На сто тонн баксов. Карточный долг. Шеф, ты что, в карты все золото продул?
— Да! — закричал Эдик. — Ну и что?! Я не виноват, меня подставили!
— Как подставили? Когда? — взвился Лисипицин. — Говори честно, кому рыжевье спулил?
— Домовые, — выдохнул Эдик, — они меня позавчера поймали и заставили в карты играть! Вот я и спустил все…
— Ты? Проиграл? Домовым? — медленно произнес Рудольф Адольфыч. — Общие деньги? Да ты знаешь, что за это бывает?
— А че бывает? Че? — вскинулся Эдик. — Ты фильтруй базар! Пацаны, разберитесь с ним!
Однако братки разбираться с Лисипициным не торопились. Напротив, они какой-то нехорошей, молчаливой стеной обступили Эдика.
— Шеф, так дела не делают! — сказал Серый. — Свою долю ты вправе проиграть, но нашу не имел права.
— Да откуда я знал, что меня обманут? — застонал Эдик, и тут его озарило. — Это колдовство! — заявил он. — Точно вам говорю! Этих домовых на меня сельские мужики натравили. Этот, у которого летающая тарелка…
— Шлоссер! — догадался Лисипицин.
— Во-во! И другой, с ним вместе.
— Евстигнеев, — сурово сказал Лисипицин.
— Я в ту ночь сразу на них напоролся. Это все они подстроили!
Все замолчали, переваривая услышанное. Наконец Лисипицин вздохнул и огляделся.
— Пошли отсюда! Скоро утро. Давайте ко мне. Там спокойно во всем разберемся. Если золото у домовых, оно никуда не денется. А потом… Еще одна наклевка есть!
Через минуту компания вышла из цеха. Братки уныло подобрали лежащие на земле клобуки и молча двинулись к дому Лисипицина.
Ровно через полчаса после того, как бандиты всрочном порядке покинули негостеприимные заводские стены, к цеховой двери подошли Костя, Горыныч и их друзья.
— Чую, что опоздали мы! Ну точно! Замка нет. Свистнули! — Яга оглянулась и тут же перевела взгляд на крышу.
— Вот и обезьяна нет. Сгубили зверюгу, злодеи рогатые!
Костя подпрыгнул, зацепился руками за козырек и через минуту оказался на крыше. Обезьян лежал на спине, развалив косматую пасть и сладко похрапывая. Стараясь не разбудить волосатого монстра, Костя спустился обратно.
— Спит без задних ног. Жив обезьян!
— Как это без задних ног? — ужаснулась Яга. — Ахти, страсти какие! Да кто ж ему их отъел?
— Темнота! — усмехнулся Горыныч. — Это только так говорится. Нельзя все понимать в буквальном смысле.
— Не учи ученого! — обиделась Яга. — Сама все знаю. А передние-то у него хоть целы?
— Целы! — засмеялся Костя.
— Ну с него и хватит, — вздохнула Яга, — лишние ноги тоже ни к чему.
— Ой, как с вами интересно! — закатила глазки Шишига. — А можно и я посмотрю? Может, он эти ноги отстегнул и спрятал? А мы их найдем и перепрячем?
— Шишечка! — ласково произнес Горыныч. — Не суетись. Это сейчас не главное!
— А что главное? — наивно спросила Шишига.
— Главное — это остановить бандитов, — сказал Костя, — не допустить их в Тридевятое царство. Где они сейчас?
— Разберемся! — сказала Яга, забирая у Лешего фонарь и посвечивая вокруг. — Вон как все нагажено да затоптано! Вот следы здоровые, будто слоновьи. Это их главный натоптал. А это маленький след, деликатный. У Лисипицина такая нога. Опять же окурочек весь изжеванный. Волновался, видать, нервничал. Ну оно и понятно. Не каждый день на лихое дело идешь! А вот эти следы видишь? Назад ведут. И пошли они пустые, никаких сокровищ у них нетути!
— Почему вы так решили? — спросил Костя, сбитый с толку бабкиной дедукцией.
— Эхма! Да если бы они тащили мешок али сундук тяжелый, так ведь и следы были бы глубже! Лишний вес, он на землю-то давит! Налегке они шли и как бы даже огорченные. Оттого и шаг у них мелкий, а не широкий. Потому что у людей удачливых шаг широкий да твердый.
— Верно, бабушка! — сказал кто-то совсем рядом, и из стены высунулась голова домового. Это был Барыга. — Здорово все расписали! — С некоторым затруднением он вылез из стены целиком и вытащил сундучок. — Вот оно, добро-то народное! Тута!
— Барыжка! — всплеснула бабка руками. — Ах ты шалопут! Что ты наделал-то? Откуда взял?
— В карты у главного бандита выиграл! — ухмыльнулся Барыга. — Пусть не думает, что раз он крутой и с рогами, так ему все можно. У нас с такими своя расправа. Носопырь-то быстро утрем!
— Носопырь — это, насколько я понимаю, нос? — не выдержал Леший.
— У кого нос, а у этих бугаев натуральный носопырь! — возразил домовой. — Вы вот что, золотишко-то, того… В кассу сдайте, чтобы чего не вышло. А то ведь их жадность заела, все село перевернут, лишь бы золото вернуть!
— Хорошо сказал, — восхитился Горыныч, — в рифму! Сейчас запишу!
— Погоди, — сказала Яга, — дело серьезное. Люди гибнут за металл. Что ж. Поручим это дело Констянтину. Он у нас к начальству вхож, мигом все обстряпает.
Костя развел руками:
— Какой вопрос, все сделаем. Правда, не люблю я этим заниматься.
