— Чего-чего… болячка, не видно?
— Тебя ранили?
Сталкер стал отвязывать мешочки от пояса, раскладывать на столе влажные тряпицы. Слабо запахло бензином.
— Спохватилась. Крысы меня потрепали, конечно, и плоть успела укусить, прежде чем я ей нож под мышку вогнал, в самое мягкое место… — Он покачал головой, развязал первую тряпицу и достал «Кровь камня». Кот, как только показался артефакт, с шипением соскочил с худенькой руки Настьки и нырнул под стол. — Артефактами я раны залечивал.
— Но почему ты эту штуку на груди держал? — допытывалась Настька. — Вроде их на поясе носят?
— Много ты в этом понимаешь. — Он стал выгружать из мешочков другие артефакты.
— Но все-таки? — девушка придвинулась ближе. — Я слышала, что ты ночью стонал…
Лесник скрипнул зубами.
— Забудь об этом.
— Ага, забудь! — Настька победно вскинулась. — А если тебя прихватит по дороге и ты из-за этого не сможешь меня спасти?
Лесник лишь глянул на девушку и опять стал заниматься артефактами. На столе в ряд уже были разложены несколько штук — «Кровь камня», «Выверт», «Медуза», «Слизняк»… Большинство представляло собой спрессованные комья земли с травой, корешками, веточками и листьями. Была там и пара так называемых «Капель» — черных, потрескавшихся. Настька потянулась к спирали, усеянной маленькими, влажно блестящими жемчужинами. Лесник ударил ее по руке:
— Не трожь!
— Ну и ладно, — она надула губы и, нахохлившись, отодвинулась от стола. — Не очень-то и хотелось. Сам играйся со своими цацками.
— С артефактами не играются, — отрезал Лесник. Он достал из-за пояса рукавицы, надел и поднял со стола полупрозрачный клубок, внутри которого иногда пробегали искры. — У меня опухоль. Злокачественная. В последнее время болит все чаше… — он скривился. Повертел «Бенгальский огонь», взял «Медузу».
— Злокачественная? — прошептала Настька. — Так это ж значит…
— Ничего это не значит. Осторожно! — Лесник сердито посмотрел на девушку и вдруг вонзил один артефакт в другой, отвернув лицо. Вспыхнули молнии, остро запахло озоном. Когда сталкер разжал руки, на ладонях его лежал коричнево-бурый, слегка оплавленный комок. — Так, а теперь добавим… — он задумался, разглядывая разложенные на столе артефакты. Настька жалостливо смотрела на него.
— Сколько тебе осталось? — тихо спросила она, невольно придвигаясь.
Лесник потянулся к «Слизняку», но передумал, взялся за «Выверт».
— Я еще поживу, — с угрозой пообещал он. «Выверт» никак не хотел сближаться с бурым комком. Лесник давил на него, прижимая к сборке, между артефактами пробегали искры, а «Выверт» оставался сантиметрах в трех от нового образования.
— Кровосос тебя побери! — процедил сталкер напряженно. — Какая-то сила между ними… Вроде антигравитации этой… локальной…
Расстроенная Настька с несчастным видом наблюдала за Лесником. Упрямое лицо его покраснело, на руке вздулись вены.
— А я еще на тебя кричала, злилась… — убито проговорила девушка. — Ты уж меня прости…
— Я не собираюсь помирать, помолчи! — буркнул он, привставая и налегая на два комка. Те с громким чмоканьем соединились, но ничего не произошло — ни звука, ни молнии, даже искры не проскочили. Только по столу во все стороны пополз холодок, и сборка стала бурой с синими прожилками. — Врач сказал, можно сделать операцию. Только она стоит дорого.
— Почему бы тебе не вернуться домой? Лечь в больницу, полечиться…
Лесник покрутил сборку, вытянув руку, посмотрел на нее, прищурившись.
— Чего-то тут не хватает… — пробормотал он, кладя сборку на стол. И глянул искоса на Настьку. — Что ты заладила: домой, в больницу… Я лучше здесь умру, в Зоне. Это мой дом, ясно? Мне здесь интересно, и никуда я отсюда не уйду. — Сталкер взял «Кровь камня», но, подумав, отложил. Задумчиво изучил артефакты, наклонил голову в одну сторону, в другую, словно прислушиваясь. Медленно повел рукой над ними, как будто пытаясь определить идущее от них тепло или иное излучение. Наконец рука остановилась над «Каплей». Лесник зажал ее в кулаке, поднес к уху, послушал и пробормотал: «Рано. Как же там Химик делал?..» Положил обратно и снял с пояса свернутый кольцами длинный гибкий стебель какого-то растения.
— Что это? — прошептала Настька, завороженно наблюдая за ним.
— Волчья лоза.
Он зубами перегрыз стебель, отделив от него кусок длиною сантиметров двадцать. Остальное повесил на пояс, а этим куском осторожно обмотал сборку, концы лозы вдавил в нее, будто в комок пластилина. Оглядел. Настька смотрела во все глаза — тонкий стебель с подсохшими листьями стал будто проводом, вернее, светодиодом, теперь по нему пробегали пятнышки бледно-зеленого света, и каждый раз соединенные артефакты чуть распухали и опадали — сборка будто дышала.
— Чудеса, — прошептала Настька. — Это как волшебство…
— Никакое не волшебство, — отрезал Лесник.
— А что же тогда?
— Законы природы, только пока неизвестные людям.
— Да какой же природы?! — возмутилась Настька. — Нигде больше на Земле такого нет, только в Зоне.
— Это законы той природы, которую люди создали здесь. Которые пока только на Зону распространяются. Всё, молчи, не мешай!
Он снова взял черную «Каплю», поднес к сборке — с негромким, словно бы довольным шипением «Капля» впилась острием в волчью лозу, и та набухла как пиявка, насосавшаяся крови. Черная «Капля» исчезла, ком вздрогнул и вновь запульсировал.
Лесник протянул сборку Настьке, но девушка отодвинулась, помотав головой. Сборка была похожа на вынутое из чьей-то груди сердце, ей даже показалось, что она слышит ритмичный перестук — биение.
— Сунь за пазуху, — велел сталкер. — В ту сумку, которую я тебе тогда дал. Да не бойся, он тебя защитит.
Настька уставилась на то, что Лесник положил перед ней. Сборка вздувалась и опадала, и девушке было жутко даже смотреть на это, не то что взять в руки.
— Не тяни! — поторопил Лесник. Он осторожно поднял со стола «Мамины бусы» — их «жемчужины» матово поблескивали в проникающих сквозь окошко лучах солнца. День был в разгаре.
«Черное сердце» по-прежнему лежало на столе, Настька боялась к нему притронуться. Тогда сталкер поднял сборку и сунул ей под нос.
— Бери! Теперь можно голой рукой, без рукавицы. Защитит от пуль, от зверья, от радиации. Будешь почти неуязвима на некоторое время.
— А почему ты тогда и себе такую не сделаешь?
— Потому что на две у меня артефактов не хватит.
— Но оно ведь… живое? — Настька с ужасом приняла новый артефакт на вытянутые руки, стараясь держать его подальше от себя и все не решаясь сунуть в мягкую сумочку на груди.
— Вроде того, — Лесник пожал плечами. — Потому и работает.
Увидев, как девушка испуганно шагнула назад, чуть не бросив «Черное сердце» на пол, он добавил:
— Да не живое оно! Просто похоже.
— Очень похоже, — прошептала девушка, завороженно разглядывая артефакт на своих ладонях. — Дядя Василь, а ведь у тебя рак, наверное, от всех этих артефактов и аномалий начался… От их этого… аномального излучения.
— Нет! — с неожиданной злостью рявкнул сталкер, и она вздрогнула, увидев покрасневшее лицо
