шанс опередить зверолова, встретить его на краю деревни. Пригнувшись, он бежал со всех ног, рюкзак подпрыгивал на спине. Неширокий перелесок, тянувшийся через поле от рощи к крайним домам деревни, перекрывал поле зрения — Цыган не мог разглядеть, идет ли кто по тропе, которая должна была находиться где-то в полукилометре слева.
Он достиг Бобловки, тяжело дыша, залитый потом, — и оказался на узкой, заросшей бурьяном улочке между покосившимися заборами. На ветру шелестели лопухи, а в домах за оградами чернели слепые окна. Рамир перешел на шаг, сдвинув автомат на грудь. Впереди показался перекресток — там улочка достигала центральной улицы Бобловки. Если он все верно рассчитал, те, за кем он охотится, должны очень скоро пройти по ней…
— А это скамейка, я дяде Мише помогала ее ставить, — донеслось из-за поворота.
Вот они! Рамир неслышно побежал вперед, пригибаясь, у перекрестка свернул, встал за бурьяном под оградой. Удачно, до чего ж удачно… Сейчас все кончится.
Девушка что-то взволнованно щебетала, он не слушал. Отвел широкий лист лопуха, увидел торец большого деревянного здания с каменным цоколем — то ли склада, то ли сельского магазина. Возле крыльца стоял здоровенный мужик с «Печенегом» — десятикилограммовый пулемет он держал легко, как деревянную игрушку. Черная майка открывала хорошо прокачанные мышцы рук.
Из-за угла показались зверолов с Настькой. Есть! Очень осторожно он поднял автомат, и тут что-то холодное уперлось ему в затылок. Дребезжащий старческий голос прошептал на ухо:
— Опусти, опусти его, милок.
Как только дверь за Ожогом закрылась, обстановка в комнате сразу разрядилась. Костя поднялся, вынул из-за уха бычок и пошел к выходу, сказав на ходу:
— Пойду перекурю, позовете, если что.
Настька, разомлевшая после еды, поставила локти на стол и подперла голову руками. Она вовсю зевала. Винт сунул пистолет в кобуру и боком улегся на лавке, благодушно посматривая на нее с Лесником. Маркелыч, стесав перочинным ножиком кончик спички, откинулся на стуле, принялся ковыряться в зубах.
— Ты иди приляг, — сказал он девушке. — Там вторая койка, пустая. По тебе видно, что устала, так отдохни, точно говорю. Трудная дорога была?
Настька тряхнула головой и посмотрела на толстяка, с трудом разлепив тяжелые веки.
— Еще какая трудная, — сказала она. — А где все деревенские? Мне дядя Виталий говорил… ну это тот, который из интерната меня забирал, — говорил, что тут Степан остался да дед Пахом, и тетя Матрена вроде…
— Кто-то да и остался, — согласился Маркелыч. — Но они в деревне где-то… иди спи. Я разбужу, когда надо будет. Слышала, что капитан сказал? Всего три часа на отдых. Тебе по малолетству мало будет, но лучше уж чего-нибудь отоспать, чем потом с ног валиться от усталости. А капитан потом спуску не даст, имей в виду, он такой.
Она кивнула, прошла в соседнюю комнату и нерешительно встала у заправленной койки.
— Ложись, не стесняйся, — подбодрил толстяк. Настька села, развязала ботинки. Ногой пихнув их под кровать, легла, не раздеваясь, завернулась в худое байковое одеяло. Поворочалась, устраиваясь, и затихла.
— Почти ребенок еще. — Маркелыч начал убирать посуду со стола. — Винт, буди Кабана, пусть гостю постель уступит. Он свое отоспал, хватит. А то разлегся, боров…
Лениво сбросив ноги с лавки, Винт усмехнулся.
— Экий ты заботливый, прямо отец-командир, Маркелыч. А если жалко мне Кабанчика будить? Он, в отличие от вас всех, целую ночь на крыльце торчал, с пулеметом обнимался, холодный, голодный…
— Пошла болтать провинция, — вздохнул Маркелыч. Он вытащил из буфета рюкзак, водрузил на стул и сел рядом. — Буди, говорю.
— Я тут посижу. — Лесник сгреб сумку со стола, застегнул клапан и перекинул ремешок через голову. Прислонился спиной к стене, сдерживая зевок. Глаза закрывались, под веки будто песка насыпали, но он не хотел терять контроль над ситуацией. Долговцам он никогда не доверял, к тому же надо было еще сообразить, куда спрятать сумку. Хорошо хоть приступ не начинается — правую руку на подходе к деревне немного скрючило, но это и все, боли не было, и на том спасибо.
— И скажи потом Косте, чтобы Жарика сменил, пусть тот пожрет, пока с голодухи ленту не сглодал, — сказал еще Маркелыч шустрому Винту, который уже подскочил к Кабану и тряс его за плечо. — Одинаково жаден до еды и до оружия, — пояснил он Леснику. — Никакой управы нет на него, если дорвется до ложки и пулемета. Да ты ложись, не бойся. Мы не волки, глотку во сне не перегрызем, — он спокойно улыбнулся.
— За капитана вашего я бы не поручился, — хмуро отозвался Лесник, скрещивая руки на груди.
— Ожог — суровый мужик, но не подлый, — откликнулся Винт из соседней комнаты. В проеме Лесник видел, как он с силой пихнул заворочавшегося Кабана в бок.
— Подъем, пожар, горим!
В дверь с крыльца вошел, заслонив широкими плечами проем, Жарик.
— Я сам сменился, — пророкотал он. — Костя за меня. Где обед?
Маркелыч кивнул на буфет, куда он отнес сковороду, банку огурцов, миску с помидорами и хлеб на газете. Пулеметчик потер ладони.
— Щас задам жару жрачке! А че мало так оставили?
— С Кабаном еще поделишься. — Винт прилег обратно на лавку. Проснувшийся долговец, сев на кровати, кулаками потер глаза. Лесник с легким удивлением глядел на него. Даже по сравнению со здоровяком пулеметчиком Кабан выглядел великаном. Он был не просто могуч — он казался неестественно, нечеловечески крупным, будто какой-то радиоактивный мутант… «А может, так и есть? — подумал Лесник. — Может, он родился в Зоне? Тут всякое случается… Хотя в «Долг» не взяли бы такого, это тебе не «Свобода»…»
— Мне жратвы дайте, — прогудел Кабан. — Я без топлива не могу.
Он боком вошел в проем, кинув на Лесника косой взгляд, обогнул стол. Две огромных спины загородили буфет, послышалось рокочущее препирательство по поводу того, как делить.
Лесник посмотрел на Маркелыча. Тот казался ему самым уравновешенным и разумным человеком в отряде.
— Куда вы идете? — спросил сталкер. — Зачем я девчонку через Могильник вел?
Маркелыч сходил в угол, принес чехол, вытащил «СВД» старой модификации, снова сел и принялся осматривать оружие.
— Так ты не знаешь? — Он поглядел на осунувшееся лицо сталкера. — Куда ж ты с нею собирался, зачем с Ожогом спорил? Может, и не стоит тебе дальше с нами?
— Мне ваш соратник сказал, что надо довести ее до этой деревни. Что все дело с Крепостью как-то связано — понятно было и так. Про Крепость я слыхал, но что оно такое — не знаю, да и никто толком не в курсе… Ну вот, может, вы только. Курильщик, уж на что мужик любопытный, и то не прознал, что за штука эта Крепость. То ли комплекс какой, то ли подземная лаборатория. Я так думаю, что последнее, но…
Винт засмеялся, хлопая себя по бедру.
— Странный ты, папаша! Видать, к черту в пекло за малолеткой готов, раз не узнал, куда идти. А тебя как наняли, через кого?
— Через Курильщика, — ответил Лесник, помедлив.
— А! Известный скопидом. Это, знаешь, была однажды история… Поймал Курильщик в Припяти золотую рыбку. Рыбка: «Курильщик?» — «Да». — «Лучше сразу зажарь».
Винт захохотал, откинув голову. Лесник на него даже не взглянул, выражение лица не изменилось. Винт ему не то чтобы не нравился — просто слегка раздражал своей болтливостью и неуместной сейчас жизнерадостностью.
Маркелыч укоризненно глянул на весельчака. Пожав плечами, отщелкнул магазин и стал заряжать патронами из цинка.
— Капитан все расскажет на инструктаже. Ну и выспросит твою барышню о чем надо. А Бритый и не
