мог тебе ничего особого сказать… Ну да ладненько, я наводку дам. Крепостью называют засекреченную лабораторию, это ты правду смекнул. Заброшенная она, внутрь не пробраться. То есть можно — но только на верхние этажи, а дальше… Пробовали до нас, а мы уже и не пытались. Сюда-то, видишь, с какими потерями добрались…
— Почему не пробраться?
Маркелыч оглянулся по сторонам и понизил голос:
— А потому что у Крепости хозяин есть. Так его и называют: Хозяин Крепости. И кто он такой, а вернее — что оно такое, никто не знает… Впрочем, капитан наш, может, и знает, да он никому не скажет, пока туда не придем.
— И что этот твой Хозяин делает? — спросил Лесник. — Выглядит как?
Маркелыч покрутил головой.
— Так в том-то и загвоздка, мил-человек. Если б знать, кто он да что он, — с ним бы и совладать легче было бы. Но — нет, невидимый он.
— Но что он делает? — повторил Лесник.
— Народ крошит почем зря, кто пониже спуститься решил.
— Как крошит?
— А по-всякому. Сведений мало, потому что оттуда редко кто ноги уносил. Но факт тот, что Хозяин этот…
— Борг, — перебил сталкер. — Его Боргом называют.
— Да-да, правильно, так вот Борг этот — что-то уж совсем странное. Я много о нем разговоров наслушался… Нет, не человек он, потому что невидим и как бы… Ну, как бы в воздухе парит.
— Значит, полтергейст.
— Не-е, вряд ли. Борг разговаривает, а полтергейсты дурные, только хохотать могут, да и то — не смех это, если разобраться, а просто они такой звук издают, который на человеческий смех похож. Не мутант, в общем, слишком соображает в человеческой технике. Говорят, он управляет всей электроникой лабораторного комплекса. Оборудование, двери, охрана — все на нем.
— Так, может, он из служащих, которые раньше в той лаборатории работали? — предположил сталкер. — Может, начальником охраны там был, к примеру.
Маркелыч повел плечами.
— Может и так, не знаю. Только почему он один выжил, а больше никого в Крепости не осталось? И как он там столько лет в одиночестве? Что ест? Темное дело, в общем…
Лесник подался вперед.
— Ладно, а девочка тут при чем?
— А! — кивнул Маркелыч. — Она же здешняя. Родилась и росла тут. Местные рассказали, что она по подземельям лазала и дружбу водила с Боргом. Единственная, кто туда много раз спускался и назад выходил. Ну, капитан сложил два и два и барышню твою заказал сюда доставить. Понял ты, что к чему? Она для нас навроде золотого ключика от тех лабораторий подземных…
— И вы не знаете, что там… — нахмурившись, пробормотал Лесник.
— Говорю ж тебе: про это только капитан знает, — развел руками Маркелыч. — И цель, с которой мы туда идем, — тоже только он. Капитан у нас… одержимый, ага. Ну ладненько, я собираться буду, а ты бы поспал часок, мил человек. Ожог потом не позволит медлить, идти будем быстро, никакого роздыху.
— Ты снайпер? — Лесник показал взглядом на «СВД». — Чего винтовка старая?
Маркелыч широко улыбнулся, любовно погладил оружие.
— Да вот, на складе одном откопал. Это ж еще семидесятых годов прошлого века, ага. У них стволы другие, сталь другая… Они лучше, вот что я тебе скажу. Люблю я все старое, надежное. У тебя вон тоже, гляжу, не оружейный модуль с лазером и другой ерундой, э?
Лесник покосился на двустволку, стоящую рядом у стены, и ничего не сказал. Маркелыч отошел к витринам, вытащил из-за них ящик с боеприпасом. Кабан и Жарик, толкаясь и вполголоса переругиваясь, доедали картошку. Шуршала газета, у кого-то из них в зубах громко хрустел крепкий соленый огурец.
Винт оглянулся на Маркелыча, который сосредоточенно складывал в рюкзак плоские жестяные коробки, пересел на лавку к Леснику и, нагнувшись, зачастил громким шепотом:
— Ты, дед, на Ожога не сердись, он мужик хороший. Лучший боец в лагере, а может, и во всем «Долге». Только после случая с контролером у него мозги набекрень малеха, Да ведь у кого из нас своих тараканов нет под черепушкой?
Лесник ткнул себя в щеку.
— После этого крыша съехала?
— Точно, — закивал Винт и пальцем нарисовал у себя на правой половине лица круг. — И кличкой он своей чуть ли не гордится, ну то есть обычно люди уродства такого стыдятся, а он вроде наоборот… Оно ему энергию дает, одержимость, понимаешь? Когда стали его у нас за глаза Ожогом называть, до него дошло быстро, ясное дело, он с тех пор так и сам стал представляться, мол, Ожог, прошу любить и жаловать… Дело года три назад было, контролер ему попался, толкнул его в «Жарку». Та полыхнула. Но Ожог-то волевой мужик, не удалось мутанту его целиком под контроль взять. Вырвался, однако, видишь, как его волной тепловой припечатало? А контролер смылся, и капитан с тех пор все его ищет, чтобы отомстить, да никак найти не может. Так что о контролерах при нем лучше не заговаривать — звереет, как черт. Понимаешь?
Маркелыч поднял голову от рюкзака и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Что-то дед задерживается. Давно уж должен прийти, а все нету его. Надо поискать, а?
Голос был знакомый.
— Пахом Сергеич? — прошептал Рамир. Опустив оружие, он медленно повернулся.
Перед ним стоял маленький востроносый дедок со старым карабином.
— А, Рамир! — сказал он. — Помню, помню, встречались как-то… И чего тут забыл, милок? Кого стрелять собирался?
Цыган кинул взгляд через плечо поверх бурьяна. На крыльце рядом со здоровяком появился еще один незнакомец, высокий, с большим носом, похожим на клюв, что-то уныло сказал, повернулся… Детина с пулеметом отступил, зверолов и девушка поднялись на крыльцо. Пулеметчик могучим плечом подтолкнул зверолова, тот качнулся, но вроде как не заметил этого — и вошел в дом вместе с Настей.
— Уже никого, — буркнул Цыган и повесил автомат за спину. — Все, провалил я задание. Кто это там, возле магазина?
— И не только возле, а и в магазине тоже они сидят! — подхватил Пахом дребезжащим тенорком. — Из «Долга» эти ребята, эти… группировщики.
Группировщики. Рамир кивнул сам себе. Ну да, логично: «Долгу» надо, чтобы девушка попала сюда, а «Свободе», стало быть, — чтобы не попала. У этих группировок противоположная идеология: если «Долг» стремится не просто держать Зону под контролем, но, по мере возможности, бороться с ее многочисленными проявлениями, подавлять их, уничтожать, то «Свобода», наоборот, считает, что здесь все должно идти как идет, что нельзя вмешиваться, а надо; сосуществовать с Зоной…
— А ежели никого, так и пойдем отседова, — шепотом предложил дедок. — Подмерз я на осеннем ветерке, согреться надо, а скоро снова идти… Идем, идем, расскажешь, чего забыл тут. Я тебя помню, Цыган, ты парень в целом хороший, без гнильцы.
Он поманил сталкера скрюченным артритом пальцем. Рамир молча пошел вслед за Пахомом прочь от перекрестка, продолжая размышлять: все это дело связано с Крепостью и Боргом — тут уж сомнений нет. «Долг» хочет при помощи девушки разобраться с кем-то… Может, именно с этим Боргом? Подступиться к нему поближе, пользуясь старой дружбой Насти с ним, да и уничтожить? А «Свобода», значит, не желает этого, причем так сильно не желает, что решила потратить изрядную сумму и нанять человека, который убил бы девушку по дороге…
— Давай не отставай. — Пахом стволом карабина раздвинул чахлые заросли сирени, вошел в них. Рамир шагнул следом. И вдруг понял — дед ведет себя нормально! Будто не ощущает антихаризмы сталкера! Это еще что такое? Цыган уставился в спину старика, который шел между зарослями и покосившимся забором. Почему он так спокойно себя ведет? Не потеет, лицо не зеленеет… Рамир даже что-то вроде обиды
