— Нет? А кто рассказывал, что помнит коридоры… Дед Пахом присел под кустом на корточки, зажав карабин между колен, раскурил самокрутку.
— В другой провал, куда Настена маленькой лазила, вам все одно не пролезть, — продребезжал он. — Там узко совсем, для ребенка как раз…
Девушка кивнула.
— Там была как нора кроличья такая. И потом лестница железная, вертикальная, вроде приставной…
— Разберемся, — отрывисто проронил Ожог. — Сначала я вас поведу, потом ты места вспомнишь. Я однажды уже бывал внизу. Маркелов, пошел!
Винт скользнул в яму, быстро перебирая руками. Толстяк снайпер, вздохнув, хлопнул себя по пузу, взялся за веревку и с некоторым сомнением подергал ее. Потом, упершись ногами в край плиты, начал спускаться.
— Теперь ты, — сказал Ожог девушке.
Жарик, с пулеметом наперевес стоящий спиной к яме, оглянулся и прогудел через плечо:
— Сопля-то сама не сможет, вы ее обвяжите и того…
— Ах ты кабан! — вспылила Настька. — У меня по физкультуре пятерка была!
Жарик заржал, запрокинув голову.
— Гы-ы! Я-то Жарик, это он Кабан!
— Заткнись! — велел Ожог и повернулся к девушке, взявшейся за веревку. — Он правильно говорит…
Но она уже повисла, упершись ногами в склон.
— Слушаться меня! — рявкнул сверху Ожог.
— Ногами обхватывай! — подал голос Винт. Он держал нижний конец, чтобы веревка не раскачивалась. Девушка, перебирая руками, спустилась, как в школе по канату. Спрыгнула, отряхнув ладони, довольно крикнула вверх:
— Порядок!
За ней спустились остальные; здоровяки Кабан и Жарик тащили на себе больше всего вооружения и припасов, поэтому их пулеметы с рюкзаками переправили вниз отдельно. Когда Жарик с метровой высоты спрыгнул на кучу земли, под ним образовалась приличная яма.
— Если Маркелыч бегемот, то ты слон, — пробормотал Винт, переключая фиксатор в карабинчике. Он как-то хитро дернул веревку, пустив ее волной, и она сорвалась с дерева наверху, полетела вниз.
Глаза привыкли к сумраку подземелья, Лесник огляделся. Они находились в начале коридора с бетонными стенами. Через каждую пару метров плоский железный потолок поддерживали «П»-образные штанги, вверху виднелись — световые панели, забранные металлической сеткой. Ни одна из них не работала — коридор уходил во мрак.
Он оглянулся. Сзади короткий отрезок коридора заканчивался обвалом, накренившаяся потолочная панель перекрывала его, снизу в нее упиралась присыпанная землей бетонная плита.
Маркелыч, спустив с плеча винтовку, сделал шаг по земляному склону.
— Стоять! — окликнул его Ожог, не поднимая головы от карты, которую изучал в свете, падающем из пролома. — Не двигаться никому.
Сделав по инерции шаг, снайпер остановился. Раздался неприятный скрежет металла о металл, затем низкое гудение полилось из темноты коридора. И вдруг резко, неожиданно застрочил пулемет. Вспышки пробуравили мрак, высветив турель на потолке впереди. Толстый ствол дрожал, выплевывая пули.
— Ложись! — заорал Ожог, отпрыгивая с линии огня. Винт мгновенно растянулся на земле. Лесник, толкнув Настьку, встал перед ней, сорвал с плеча ружье и направил вдоль коридора, но стрелять не стал. Настька вскрикнула, закрыла уши. Она видела, как Маркелыч с винтовкой навскидку запрокидывается назад и грудь его перечеркивает широкая красная рана. На круглом розовощеком лице было детское удивление.
Турель имела форму конуса, обращенного острым концом книзу. Между основанием и потолком оставался зазор, в глубине которого виднелся подъемный механизм, уходящий в круглое отверстие в железной плите.
Кабан с Жариком залегли позади кучи земли и поливали пулемет огнем из «Печенегов», но только напрасно тратили патроны. Винт лежал плашмя и не шевелился, Костя присел в углу под стеной, сжался, ткнувшись длинным носом в грудь.
Ожог схватил обломок бетонной плиты, рванул на себя, вырывая из кучи спрессованной земли. Прикрывшись им, как щитом, побежал вперед. Видно было, как ствол опускается, меняя угол, — пули били в бетон, обломок содрогался в руках капитана, того мотало из стороны в сторону, ноги заплетались, но он все равно бежал, да к тому же — зигзагами, резко поворачивая, так что пулемет немного запаздывал…
Ожог подбежал к турели, остановился прямо под ней. Ствол накренился, однако конструкция не позволяла ему повернуться вертикально, и он обстреливал полукруг у ног долговца. Тот отбросил похудевшую, дырчатую плиту — пулемет довернулся следом. Расстегнув пряжку, Ожог сдернул с себя ремень, сделал петлю и накинул на ствол, который, превратив обломок в серую труху, поехал вверх, стреляя по засевшим в конце коридора.
Ожог повис. Ствол продолжал плевать огнем, со скрежетом кренясь вниз под его весом. Поворотный механизм крякнул и сломался, пулемет рывком сдвинулся, кроша бетонный пол. Ремень пополз вниз, но Ожог, прежде чем соскочить, вскинул руку с гранатой. Сжимая одной рукой концы ремня, он другой всунул ее в узкий просвет между верхней частью турели и потолком, где жужжали, вращаясь, шестерни подъемно-поворотного механизма.
— Ложись! — крикнул капитан. Спрыгнув, он бросился в глубь коридора, в противоположную от ствола сторону.
Граната взорвалась. Турель со скрежетом наполовину выворотило из гнезда, ствол безжизненно повис, выстрелы смолкли. Лесник, потом Винт, Костя и пулеметчики подняли головы. Из глубины коридора показался Ожог. Лесник, обернувшись, потряс девушку за плечо.
— Слышишь меня?
Настька качнула головой, моргая, потерла виски.
— Что с Маркеловым?! — крикнул капитан, приближаясь.
Винт был уже рядом со снайпером. Тот лежал на спине, уставившись неподвижным взглядом на быстро темнеющее небо в проломе.
Десантник присел на корточки рядом, ладонью провел по лицу, с которого смерть так и не стерла детского удивления, закрыл веки.
— Возьмите у него из рюкзака тротил и патроны, — велел Ожог, останавливаясь рядом.
— Так у него снайперские, нам не нужны, — прогудел Кабан, поднимаясь из-за кучи земли.
Костя осторожно перевернул тело на бок, достал из рюкзака два брикета взрывчатки, протянул Жарику. Тот засунул их в жилет.
— Эк его поджарило, — пробормотал здоровяк, потирая низкий лоб. — Че-то оно так… глупо получилось совсем.
Костя негромко произнес:
— Маркелыч после этой операции уходить из Зоны собирался. Домой написал…
Винт оглянулся, посмотрел на выглядывающую из-за плеча Лесника девушку.
— Ты чего молчала? — грубо спросил он.
— А что я должна была сказать? — растерялась Настька. Ей до слез было жалко румяного толстяка, который понравился девушке больше всех в отряде. И ведь правда — очень это вышло неожиданно и… глупо. Если только смерть может быть глупой.
— А я знаю?! — крикнул десантник. — Для чего мы тебя взяли?
— Отставить разговоры! — приказал Ожог. — Кабан, идешь первым. Винт — второй. Потом я, за мной девчонка и сталкер. Жарик, Костя, прикрываете. Пошли!
— Маркелыч тоже был вторым, — пробормотал Винт, сматывая кольцами веревку.
