пятидесяти по Цельсию, а ночью — мороз январский. Идиотизм какой-то. Лишь в горах иногда идёт дождь — или снег, — что несколько утешает, мол, не помрём от жажды. Да и в поле растут водобуханки — сами по себе, без ухода, ловя редкие дожди, выпивая даже утренний жидковатый туман, зато очень вкусно и питательно, да и преследовать, как дичь, не надо. На кактусы похожи, но мясо — словно сдобная булка. Из- за водобуханок стал я даже думать, что экокатастрофа не такое уж и бедствие. Некоторые порхающие, шныряющие и планирующие вокруг создания довольно красивы, другие неприятны, но встречаются и совсем прелестные, а часто и безопасные виды. По земле ползают совершенно инопланетные на вид существа, интересно, что мягкость тел исчезает, мода на панцири и раковины пошла.
Когда я обнаружил на своей руке первую чешуйку, сначала стало страшно и дико захотелось водки. Но после второй и третьей привык. Потом и весь покрылся жёсткими пластинками и обрадовался, что теперь не надо бояться поцарапаться или порезаться, а мухоидам моя новая шкура не по зубам. Немного удивило выпадение волос и появление шестых пальцев на руках и на ногах, но я быстро приспособился и даже почувствовал себя гораздо лучше. Тело становится всё сильнее, а хвост теперь моя главная опора в жизни. Пусть волнуются собственники автомобилей — как станут в них забираться? Впрочем, сиденья в автомашинах уже производятся с учётом хвостатости. С совсем небольшим опозданием на конъюнктуру отреагировала мебельная промышленность.
Не прошло много времени, как я почувствовал рецидив молодости, жизнь начиналась словно сначала. В результате сего теперь я женат, у супруги золотистая чешуя и красивые фиолетовые глаза. Мы прекрасно уживаемся. Один лишь у нас повод для размолвок — моя страсть писать истории, возникшая пару лет спустя после заключения брака. Вероятно, ей не нравится, как мои короткие толстые острые ногти стучат по клавишам компьютера. Всё кричит на меня из спальни:
— Перестань шуметь, псих! Заснуть из-за тебя не могу!
Я тоже не могу. Сон — это моё прошлое. Уже не сплю совсем. Всё равно спать значит время терять, как говорит мой лучший друг Даниэл, а он мужик башковитый, интеллигент.
И всё же каждому мил семейный мир, а сосед говорит, что скоро на рынок выбросят резиновые клавиатуры, пишешь на них сколько хочешь — и тишина!
Эх, уцелели мы, ребята, уцелели! Что с того, что видоизменились! Кому какое дело, как через время назовут нашу прошедшую эру! Мир переменился к лучшему, и я глубоко благодарен за это бывшим лягушкам и бывшим, царство им небесное, мухам.
Благодарен, ибо привык и в этом виде мне хорошо. Что может быть важнее, а?!
АНАСТАСИЯ ЧЁРНАЯ
Дело №… «Золотой Петушок»
— Кар-кар!
Проклятый ворон! Задолбал до невозможности. Сегодня же его ощиплю и привяжу к забору на потеху приличным воронам. Или попрошу Каргу сварить из него похлёбку для Мурзика.
Как не хочется вставать, однако.
— Кар-ка-ар!
— Заткнись, петух бройлерный! — крикнула я и запустила в Квока шёлковой подушечкой.
Промахнулась. Вот блин горелый! Я сразу раскаялась в том, что сделала.
Ну и надо было мне так криво бросать свою любимую подушечку-сердушечку? Это она форму такую имеет, в виде сердечка. Сама вышивала.
Квок — Каргулин ворон. Не правда ли, прикольное имечко? Этому старикану уже лет не сосчитать, а он, как обыкновенный петух, орёт ровно в шесть утра, не давая поспать приличным (и не очень) людям.
— Литушка-а… — раздался ласковый, слегка скрипучий голос. — Вставай, милая. Кушать ужо давно подано.
— Иду, Каргуля! Вот только сейчас зажарю твою курицу и спущусь. Жаль, невкусная будет: старая уже.
— Что ты, лапушка! — ужаснулась моя хозяйка. — Да он не специяльно-то! Ты уж не гневайся, дорогая. Что с глупой птицы взять? Оно только в присказке говорится: «Мудр как ворон», а на самом деле…
Старушка не договорила. А что тут скажешь, всё и без слов понятно.
Да, кстати, забыла представиться.
Меня зовут Левашова Аэлита Ивановна, 198… года рождения. Волею судьбы оказалась в сказочном царстве, провинциальном государстве под названием Ведеркино. Работаю у царя-батюшки нашего Потроха (заметьте, ударение на второе «о») главой частного детективного агентства. Живу на квартире у Саломеи Сосипатровны Деревенской, в народе именуемой бабой Каргой за дурной глаз да умение колдовать. Бабуля на прозвище не обижается. По-моему, она сама уже давно позабыла своё «натуральное» имя-отчество.
Как я попала в эту затерявшуюся среди времен эпоху — сама не знаю. Жила себе жила в Москве, честно зарабатывала на кусок «Сбарро-пиццы» да чашку зелёного (дорогущего) чая «Nadin» профессией частного сыщика. Отлавливала всяких загулявших жён, распутных секретарш и так далее.
И вот однажды ко мне явилась некая Станислава Кромофф (фамилия явно переделана на американский лад) с просьбой вычислить любовницу её мужа. Выдала вполне приличный аванс и пообещала по успешном завершении расследования заплатить в два раза больше. Я согласилась и приступила к делу.
Моих подопечных я выследила довольно быстро. Впрочем, они не слишком-то и скрывались. Милые такие ребята. При взгляде на изменника-мужа мне его даже стало жалко. Бедный парень. Явно позарился на богатое приданое Станиславы. Иначе зачем молодому человеку с наружностью модели жениться на толстой бабище лет на пятнадцать старше его?
Парочку отчего-то всё время тянуло ввысь. То на крыше небоскрёба встретятся, то полетят вместе на дельтаплане. И даже записались на прыжки с парашютом! А мне что прикажете делать? Пришлось тоже записаться.
Настал день, когда наша группа загрузилась в самолёт. Набрали высоту. Инструктор подал команду, и высадка воздушного десанта началась. Голубки тоже прыгнули. Моя скромная персона, конечно, сиганула за ними. Лечу это я лечу, стараюсь не упустить их из виду и вдруг чувствую, что покрываюсь холодным потом.
Батюшки-светы! Да ведь я впопыхах дернуть за кольцо забыла. А до земли уже считаные метры остались. Мысленно попрощавшись с белым светом, я уже приготовилась спокойно помереть…
Как вдруг провалилась в воздушную яму.
Очнулась на маковке колокольни в славном городе Ведеркино. Зацепилась лямкой рюкзака с парашютом за крест. Ну вылитый барон Мюнхгаузен.
Пообжилась, поосмотрелась чуток и открыла здесь филиал своего агентства. А работы у меня непочатый край. То одно, то другое дело наклёвывается.
Заработки, конечно, не ахти, но для этого времени вполне хватает. Цены в Ведеркине, нужно прямо сказать, совсем не столичные. Не то что у нас в Москве. Там в «Новоарбатский» гастроном заскочишь купить чего-нибудь вкусненького к чаю, смотришь, а тысячи рублей как не бывало.
Тысяча рублей! Да мне в царстве славного Потроха за эти деньги до конца своих дней придётся горбатиться, если я домой не вернусь…
— Литушка-а, красавица-а! Блинки-то стынут! — прервала мои размышления бабушка Саломея.
