– Мы поддерживаем контакты с Землей, - сказал Миск, - потому что со временем она может превратиться в угрозу для нас; тогда нам придется либо уничтожить ее, либо покинуть Солнечную систему.
– И что же вы сделаете?
– Скорее всего ничего. Согласно нашим расчетам - конечно, они могут быть и ошибочными, - жизнь на Земле погибнет в течение следующей тысячи лет.
Я печально покачал головой.
– Как я сказал, - продолжал Миск, - человек часто поступает неразумно. Подумай, что случилось бы, если бы мы позволили технологии Гора развиваться свободно.
Я кивнул. С точки зрения царей-жрецов, это опасней, чем дать автомат шимпанзе или горилле. Люди в глазах царей жрецов доказали, что они не достойны совершенной технологии. Не уверен, что они доказали это в своих собственных глазах.
– Кстати, отчасти из-за этих расчетов мы поселили людей на Противоземле, - сказал Миск. - Это интересный вид, и было бы печально, если бы он исчез из вселенной.
– Вероятно, мы должны чувствовать благодарность, - сказал я.
– Нет, мы привезли сюда, на Противоземлю, организмы и с других планет.
– Кое-кого из них я видел.
Миск пожал антеннами.
– Помню пауков в болотных лесах Ара, - продолжал я.
– Пауки вообще мирный народ, за исключением их самок в период спаривания.
– Понятно, - сказал я.
– Путешествия приобретения обычно совершаются на Землю, когда нам нужен свежий материал для наших целей.
– Я был целью одного из таких путешествий, - сказал я.
– Очевидно.
– На равнинах говорят, что цари-жрецы знают все, что происходит на Горе.
– Вздор, - сказал Миск. - Когда-нибудь я покажу тебе смотровую комнату. Четыреста царей-жрецов одновременно управляют сканерами, и мы достаточно хорошо информированы. Например, если нарушается наш закон относительно оружия, мы рано или поздно узнаем об этом, определяем координаты нарушения и приводим в действие механизм огненной смерти.
Я однажды видел, как человек умер огненной смертью. Это был верховный посвященный Ара, на крыше цилиндра справедливости. Я невольно вздрогнул.
– Да, - ответил я, - я бы хотел взглянуть на смотровую комнату.
– Но большую часть сведений мы получаем от своих имплантов. Мы имплантируем в человека контрольную сеть и передающее устройство. Его глаза изменяются таким образом, что все, что он видит, передается на экраны смотровой комнаты. Через имплантов мы можем также говорить и действовать, если активировать из Сардара их контрольную сеть.
– Глаза выглядят по-другому? - спросил я.
– Иногда да.
– А человек по имени Парп имплант? - спросил я, вспомнив его глаза.
– Да, - ответил Миск, - так же, как и человек из Ара, которого ты встретил когда-то на дороге вблизи Ко-ро-ба.
– Но он выбросил свою контрольную сеть и говорил, что хотел.
– Вероятно, какой-то брак при операции.
– А если нет?
– Тогда это интересно, - сказал Миск. - Чрезвычайно интересно.
– Ты сказал, что вы уже четыреста лет знаете Каботов.
– Да, и твой отец, храбрый и благородный человек, однажды уже послужил нам, хотя он этого не знал, а имел дело исключительно с имплантами. Сам он впервые прибыл на Гор больше шестисот лет назад.
– Невероятно! - воскликнул я.
– Со стабилизирующей сывороткой это вполне возможно, - заметил Миск.
Меня эта информация потрясла. Я вспотел. Факел, казалось, дрожит у меня в руке.
– Я уже многие тысячелетия действую против Сарма, - сказал Миск, - и наконец - более трехсот лет назад - мне удалось получить яйцо, из которого вылупился этот самец. - Миск взглянул на царя-жреца на каменном столе. - Тогда, с помощью своего агента-импланта, хотя тот действовал, не понимая своего задания, я приказал твоему отцу написать письмо, которое ты нашел в горах в твоем родном мире.
Голова у меня закружилась.
– Но я ведь тогда даже не родился! - воскликнул я.
– Твой отец получил указание назвать тебя Тарлом; потом, чтобы он не мог тебе рассказать о Противоземле или настроить против нас, он был возвращен на Гор, прежде чем ты вошел в сознательный возраст.
– Я думал, он бросил мою мать.
– Она знала, - ответил Миск. - Хоть родилась она на Земле, но была и на Горе.
– Она никогда мне об этом не говорила.
– Гарантом ее молчания служил Мэтью Кабот - заложник на Горе.
– Моя мать умерла, когда я был совсем молод… - сказал я.
– Да, из-за крошечных микроорганизмов в вашей зараженной атмосфере. Она умерла потому, что ваша бактериология находится в детском состоянии.
Я молчал. Глаза у меня горели, вероятно, от жары или испарений факела мулов.
– Это было трудно предвидеть, - сказал Миск. - Мне жаль.
– Да, - ответил я. Покачал головой и вытер глаза. Я помнил прекрасную одинокую женщину, которую так недолго знал в своем детстве и которая так любила меня. И проклял про себя факел мула за то, что он осветил слезы на глазах воина Ко-ро-ба.
– Почему она не осталась на Горе?
– Ей тут было страшно, - ответил Миск, - и твой отец попросил, чтобы ей разрешили вернуться на Землю; он любил ее и хотел, чтобы она была счастлива; может, он также хотел, чтобы ты узнал свой старый мир.
– Но ведь я нашел письмо в горах, где на случайном месте остановился лагерем.
– Когда стало ясно, где ты остановишься, туда поместили письмо.
– Значит, оно не лежало там больше трехсот лет?
– Конечно, нет, - сказал Миск, - опасность случайного обнаружения была бы слишком велика.
– Письмо было уничтожено, и я чуть не погиб вместе с ним.
– Ты был предупрежден, что нужно избавиться от письма, - сказал Миск. - Оно было на огненном замке и должно было вспыхнуть через двадцать анов после того, как его вскроют.
– Да оно взорвалось, как бомба.
– Тебя предупредили, что от него нужно избавиться, - повторил Миск.
– А игла компаса? - спросил я, вспомнив, как ее странное поведение
