— Почему — без?
— Потому что, — безапелляционно отрезал второй близнец. — Так что ты имеешь полное право потратить еще некоторое время на восстановление душевного равновесия. Если желаешь, конечно.
— Пожалуй, желаю, — со еще одним вздохом призналась я. — Совершенно не представляю, чем еще я могла бы заняться сегодня…
— О! А вот на этот счет я бы на твоем месте не беспокоился, — непонятно пошутил Аминаллон. — Пойдемте, прелестная и… скорострельная дева.
— Все — плохо! — убежденно заявила я, когда запотевшая банка «Самайна» в моих руках опустела примерно на половину: — И я — тому виной. Вот.
— Откуда такая убежденность в своей исключительной роли, моя леди? — скептически усмехнулся товарищ Аминаллон. Пиво мы употребляли на пару, поскольку остальные ДОБРовцы куда-то разбежались, а моя потребность выговориться никуда не делась, но под «Самайн» лишь усугубилась. — И, что характерно, во вселенских масштабах… хм… случившегося? А?
— Я застрелила ведьмака.
— И что?
— В голову!
— И — что? — дроу фыркнул. — Великая потеря для общества, что и говорить!
— Не прикидывайся! — нахмурившись, я вытянула из лежащей на столе пачки «ородруинину» и закурила: — Если б я его не пристрелила…
— … он придушил бы ап-Телемнара, — докончил за меня спецназовец.
— Нет! Эринрандир справился бы сам!
— Возможно, — дроу пожал плечами, — а возможно — и нет. Хорошо. Ты его пристрелила. Красиво и чисто, если хочешь знать мнение специалиста. Ну, не достались аниматору ведьмачьи мозги — и что?
— Доказательств не хватило, Мэйну выпустили… и все это — из-за меня.
— Леди Нол, — темный пренебрежительно скривился, — я тебя умоляю, не уподобляйся ты, ладно? Можно подумать, на тебе и ведьмаке было завязано все дело. Помимо этого незначительного эпизода там еще много чего было, вообще-то.
— О! — я осознала и устыдилась. — И верно.
— Вот именно. Поэтому притуши немного свой самоуничижительный пыл и отринь гордыню. И подумай о приятном.
— Например? — мрачно поинтересовалась я. — Что приятного во всем этом видишь ты, о темноэльфийский воин и дальний родственник?
— Например, мы предотвратили теракт. Ты лично обеспечила то, что Три Нитки гарантированно никого уже не убьет. Были спасены обычные мирные люди, заложники. Кровожадные планы Мэйны подорваны. Даже эти несчастные девчонки избавлены от участи самовзрывающихся живых маго-бомб. Кроме всего прочего, у твоего шефа уцелели уши и все прочие части тела. Тебе этого мало, что ли? Вот спроси себя и сама себе ответь — разве оно того не стоило?
— Но эта дрянь на свободе! И она начнет все заново, понимаешь?
— А! — дроу хитро ухмыльнулся. — Это уже воля судьбы и провидения, на которое вы, светлые, так любите кивать. Ты только задумайся на миг, леди Нолвэндэ, вслушайся, как это звучит! Судьба Мэйны — в руках провидения! А провидению иногда свойственно выбирать… самые разнообразные… методы. И личины.
— О… — послушно задумалась я.
Наверное, выражение лица у меня стало ну просто очень характерным, поскольку собеседник и… ну, не собутыльник, конечно… скорее, со-баночник — подмигнул мне и коварно сощурился, словно шкодливый кот.
— Так что иди-ка ты сейчас к Ытхану, отпросись у него и топай домой. Отдохнешь, выспишься, перестанешь так откровенно обшаривать все углы взглядом… молчу, молчу. И наутро увидишь сама, как все сразу станет хорошо. Тем более, что завтра у тебя выходной.
— И верно, — я улыбнулась и поднялась из-за стола. — Так и сделаю. Спасибо.
— Не за что.
— Слушай, — вдруг озарило меня. — Ко мне тут брат обещал заехать на пару дней. Как вы с ребятами посмотрите на совместный поход в тот замечательный клуб, где мы были? Там вроде бильярд есть, я верно помню?
— Есть, — дроу кивнул. — Да нормально посмотрим. Вот приедет — и договоримся, идет? А за приглашение спасибо.
— Не за что, — хихикнула я и потопала наверх отпрашиваться.
Честно скажу, покидала дровский подвальчик я в значительно более уравновешенном состоянии духа, чем когда туда спускалась. Все-таки наши темные дальние родственнички — большие молодцы.
А дядя Ытхан отпустил меня сразу, ни словом, ни жестом не выказав недовольства. Наоборот, старый орк настойчиво, хоть и мягко, почти по-отечески, наставительно изрек несколько раз: «Иди-ка ты домой, девочка. Иди-иди. Домой-домой. И чтоб как следует отдохнула!» И выписал мне премию. Вроде как даже за ведьмака.
Если источник неожиданного финансового поступления и тревожил меня с морально- психологической точки зрения, то само это поступление пришлось как нельзя кстати. Со всеми этими безобразиями я изрядно поиздержалась. А так — зашла в кассу, получила вполне пристойную сумму на руки и по дороге домой закупилась продуктами на неделю вперед, как минимум. И большую часть из них составляли… Правильно! Пельмени! Они, родимые. Кажется, я начинала по-настоящему ценить этот стратегически-важный продукт.
Ты её пьешь, а она вода водой, никакого эффекта. Какое магическое скотство!
Эринрандир ап-Телемнар благородно и вполне по-рыцарски пил водку в её натуральном естестве, не оскорбляя домешиванием пива. Пил так мрачно и целеустремленно, как и не снилось товарищу Шраку. Это, конечно, не канонический мужской туалет на вокзале, но обстановка в «Рюмашке» по-своему идеально соответствовала настроению. Сегодня тут собрались самые «сливки» дна — матерые алкаши со всей округи: тихие забулдыги и буйные выпивохи, синюшные, грязные, вонючие. Видимо, что-то такое присутствовало в атмосфере, если на зов
Два гнома ожесточенно терзали твердую, как окатыш, воблу, переругиваясь из-за первенства поедания плавательного пузыря невинно убиенной рыбы. Сосредоточенно настаивал еловую веточку в стакане с водкой опухший от многодневного запоя леший. Орк и хоббит отмечали развод последнего, случившийся лет десять назад, и с тех пор служивший главной причиной беспробудного пьянства полурослика. Причем орк выступал в качестве бесплатного консультанта по вопросам взаимоотношений с женским полом. Послушала бы Индульгенция эту лекцию хоть разок и ни за что не рискнула бы шляться без трусов. Даже иномиряне смотрелись в этом обществе вполне гармонично, вписывая в полотно безнадеги яркие мазки подлинного безумия. Ибо, если аборигены пьют, то исключительно по собственному желанию и выбору, а у несчастных попадальцев алкоголизм — это неизлечимая болезнь.
Между разномастными страдальцами бродила толстая гоблинша в латаной душегрее и ватных штанах и меланхолично елозила грязной тряпкой по заплеванному полу, попыхивая зажатой в зубах сигаретой. А над всеми присутствующими — страждущими забвения — в стремительно чернеющем осеннем небе
