– Слушаюсь, мадам! – угодливо произнес Бэрлок и отключился.
Геллахерна закрыла глаза, вознамерившись продолжить отдых, но сон не шел, а раздражение нарастало.
– Кретин, – процедила Геллахерна в адрес Бэрлока.
Она поднялась с ложа, выскочила из опочивальни, забежала на главную башню замка, где на вершине тлел углями под огромным котлом огонь в печи, и подбросила в него сухих веток. Подождав, пока забурлит варево, начала приплясывать. Вонючий пар, формируясь шарами, поднимался к облакам. Геллахерна неистово скакала вокруг котла, лихо взмахивала руками и отчаянно трясла головой. Космы ее волос растрепал ветер. От таких плясок настроение ее обычно резко улучшалось, но только не сегодня. Что-то беспокоило колдунью. Она не могла понять что. Сиганув еще несколько раз вокруг котла, она запрыгнула на метлу и взмыла к темным облакам.
– К Фроку, – приказала она, и метлолет послушно, подчиняясь своей хозяйке, понес ее к жилищу лешего.
В обители лешего Фрока всегда тихо. Хозяин темного леса любил тишину и покой. Он вел размеренный образ жизни, не напрягался в поисках лучшей доли, не мечтал о мировом господстве и вполне довольствовался своим спокойным бытием. В своем бревенчатом доме посреди топкой, непроходимой трясины он наслаждался кваканьем лягушек, тонким жужжанием комаров и пением болотной выпи. Ночью, облачившись в свой старый плащ, сотканный из сухих, экологически чистых болотных водорослей, он смотрел на луну, наблюдал за полетами летучих мышей и перемигивался со звездами. Более всего леший ценил личный покой.
Изредка этот покой нарушала его соседка Геллахерна, наведываясь к нему на чарку-другую перебродившего болотного настоя. Леший не возражал. Геллахерна обычно усаживалась за крепкий дубовый стол, и начинался долгий разговор о том о сем, о былых временах, когда звезды светили ярче и смешных, добрых людей было больше. Незаметно проходила ночь, и соседи расставались под утро, вполне довольные друг другом.
На этот раз Фрок встретил гостью удивленно. Обычно колдунья прилетала на ночь, а тут явилась, едва день настал. Он усадил Геллахерну за стол и поставил перед ней бадью с болотным настоем. Та начала немедленно заливать раздражение.
– Что случилось? – осторожно спросил ее Фрок после третьей выпитой.
– Достали все, – пробурчала Геллахерна. – Сынок этот непутевый. Девка та буйная – невестка. Бэрлок- кретин. В зеркале нет ничего смешного. А вчера в Древнем Риме побывала. Даже рассказывать не хочу. Депрессия у меня.
– А ты забей, – ухмыльнулся Фрок.
– Чего? – не поняла Геллахерна.
– Забей. Это значит – положи на все, – попытался пояснить Фрок.
– Что положи? – раздраженно спросила Геллахерна.
– Все положи, – отмахнулся Фрок. – Успокойся, короче. Вот я тут живу спокойно. Созерцаю. Недавно йогой занялся. В медитации посреди болота на кочке сижу. В астрал почем зря летаю. Там такой покой! А недавно книжку достал, тоже из индийской философии. Там такие упражнения вдвоем! Ты не представляешь! Вот чем заниматься надо! А ты все вокруг своего котла скачешь, никак успокоиться не можешь.
– Что за книжка? – заинтересовалась Геллахерна.
– Во книжка! – Фрок поднял кверху большой палец. – Волшебная. Высшая магия!
– Покажи, – нетерпеливо потребовала Геллахерна.
– Покажу. Не здесь. Пошли!
Фрок резко выскочил из-за стола, схватил Геллахерну за руку и потащил в соседнюю комнату.
Коля рулил по дороге, петляющей среди темного леса. Петрысь дремал, и это радовало Колю. В начале поездки дурак весело хлопал в ладоши, радостно вскрикивал, мычал что-то нечленораздельное и попытался даже песню запеть про любимый город, но Коля решительно воспрепятствовал проявлению вокальных данных своего попутчика, сунув ему кулак под нос. Петрысь мгновенно заткнулся, вскоре начал клевать носом и задремал. А вездеход упорно пробирался через лес. Коля прикинул, что по такой дороге топлива хватит километров на двести. Это неплохо. А там уже видно будет.
Несколько раз приходилось притормаживать, выходить из машины и убирать с дороги поваленные деревья. Но Коле тяжести потаскать только в радость. За какие-то секунды дорога освобождалась, и машина катилась дальше.
«Уже час, как в дороге, а лесу конца не видно. Может быть, едем не туда? – подумал Коля, покосился на Петрыся и усмехнулся сам над собой. – Дожил. У дурака спросить хочу, куда дальше ехать. А почему бы и нет? Этот дурак здесь неспроста. Ой, неспроста. Ничего. Придет время, я еще узнаю, кто он такой, а пока же время терять не хочется».
Так думал Коля и рулил, пока не вырулил к завалу из деревьев, перегородивших путь.
– Да уж, – хмыкнул Коля, присмотревшись к препятствию. – Тут надолго задержаться придется. Да и сами деревья явно порублены. Завал специально сделан, будто кто-то путнику дорогу перегородить решил. Надо быть настороже.
Коля заглушил двигатель, вылез из машины, осмотрелся по сторонам и прислушался. Тихо вроде. Только ветерок по вершинам деревьев гуляет, шевелит ветки, заставляет их шептать что-то тревожное. Интуиция подсказала Коле, что неспроста сделан этот завал.
Коля подошел к поваленным деревьям, наклонился, схватил за верхушку первое попавшееся из них и только потащил, как почувствовал на спине чей-то взгляд, да не один. Но виду не подал. Оттащил дерево на обочину и только после этого медленно распрямился и обернулся.
Их было трое. Странного вида личности мрачно взирали на Колю. Первый, облаченный в звериные шкуры, с дубиной на плече, весь косматый. Лоб у него низкий и покатый. Глаза посажены глубоко и близко
