Талисману Абсолютного Знания, заговорил:
- Я, маг девятого уровня и Чародей Черного Квадрата Ав Ад-Дон, призываю силу недр земных и великой сини небесной - помутите рассудок всех варваров-росомонов, находящихся сейчас в крепости, дайте мне полную власть над их чувствами, над их разумом. Лишите их воли на срок в тысячу лет. И пусть ни одна крамольная мысль не родится в их головах! Отныне я - их полный владыка и повелитель! И пусть так будет, ибо этого алчет ангел смерти - Малах Га-Мавет!
Что-то произошло там, снаружи... Аваддон не мог видеть всего, но он знал. Вот сейчас светлое вечернее небо над крепостью вдруг потемнело, заклубилось, выдавливая из своего нутра аспидно-черные тучи. Потом засверкали молнии столь яркие, что свет обернулся тьмою, а тьма стала абсолютно непроницаемой. И раздался грохот силы невозможной, от которого многие лишились зрения, а некоторые - навек заблудились в потемках собственного разума. Затем на землю пала тишина, в которой слышались крики немногих воинов, так и не поддавшихся магическому воздействию.
Все, дело сделано! Не пройдет и несколько минут, как падут последние защитники князя, которые смогли уберечь свой разум от атаки Аваддона! Осталось разыграть последний акт трагедии - разобраться с Вышатой...
Аваддон вновь обратился к таинственной силе Талисмана, и Кальконис, в полуобморочном состоянии продолжавший стоять среди многочисленных тел темного воинства, увидел, как чародей стал стремительно уменьшаться в размерах. Через мгновение у порога гридни стоял крошечный Аваддон, пропищавший Кальконису:
- Спрячься где-нибудь, чтобы никто тебя не заметил!
Кальконис не стал себя долго упрашивать и нырнул в ближайшую дверь.
Аваддон самодовольно потер свои микроскопические ручки и протиснулся в щель под порогом.
Вышата понял, что от полученных ран его рассудок помутился, потому что увидел, как мимо него пробежало крохотное существо, да еще и ручкой милостнику помахало! Вышата в который раз потерял сознание. Поэтому он не мог видеть, как крохотное существо, принятое им за плод собственного воображения, подошло к одру Годомысла и стало расти, превращаясь в князя. Достигнув размеров человеческого тела, существо - теперь точная копия самого Годомысла - столкнуло властителя на пол и укрыло покрывалом. Потом перешло на другую сторону, легло на одр и жалобно застонало. Вышата немедленно услышал призыв князя и ринулся к нему.
- О боги, благодарю вас за то, что князь пришел в себя! - радостно воскликнул он. - Годомысл, мы должны уходить! Демоны в твоем доме!!
- Конечно, Вышата, - едва слышно произнес Аваддон-Годомысл, - пойдем к нашим верным гридям... вниз... во двор...
Вышата осторожно подхватил князя за талию и поволок его к выходу. Отвалил запор с двери, осторожно выглянул в коридор. Никого! Напрягая остатки сил, побрел с князем в сторону гридни, с трудом перебираясь через завалы из тел славных росомонов и трупов темного воинства.
На дворе время от времени слышались крики, брань, звуки затухающего боя. Это заставляло милостника спешить: похоже, нечисть ломит воинов князя! И если он, Вышата, не успеет к последним защитникам - князя ему не спасти...
Не ведал еще Вышата, что страшное заклинание уже превратило воинов Годомысла в безмозглых истуканов, способных выполнять только волю своего нового владыки - Аваддона. А воля его была проста - уничтожить всех, кто смог сохранить свое Я под натиском черной магии. Не ведал верный милостник, что ворота в крепость уже закрыты, что бьются последние защитники не с нечистью поганой, а со своими же кровными братьями, с которыми еще утром они делили кров и трапезу. Поистине - месть Аваддона оказалась чудовищной!
Ничего этого Вышата не знал. Он стремился лишь вывести князя из гнезда демонов, в которое превратился собственный дом Годомысла. А там - как Судьба распорядится. Милостника волновали в данную минуту лишь безопасность князя и то, как им присоединиться к сражающимся гридям. Поэтому он как-то не сразу понял, что рука Годомысла, еще минуту назад безвольно болтавшаяся вдоль тела, теперь крепко держит его за горло!
- Князь! - недоуменно выдохнул Вышата, обернувшись к Годомыслу.
Князя уже не было - перед Вышатой стоял Аваддон!
- Князь твой там, - осклабился чародей и указал взглядом наверх, - с ним теперь мой господин, Малах Га-Мавет!
Продолжая сжимать пальцами горло Вышаты, Аваддон оттеснял его к стене гридни. Ему так не терпелось покончить с этим молодым варваром, что чародей совершенно позабыл о том, что он один против юного воителя! А Вышата, с великой горечью осознав, что Аваддон (будь проклято это имя во веки веков!) все-таки перехитрил его, понял, что пришел его последний час... Душа милостника заклокотала. Его тело, едва способное еще минуту назад поддерживать князя, до краев наполнилось силой гнева.
Вышата отшвырнул от себя Аваддона, отлетевшего к противоположной стене и оттуда с содроганием наблюдавшего за последующими событиями. А молодой воин с жуткой улыбкой на лице стал срывать с себя изодранные и окровавленные лохмотья, в которые превратилась его одежда, произнося при этом:
- Ты прости меня, мать-земля русская, за то, что не уберег я князя своего удалого, ты прости и прими меня с покаянием, ибо силы темные были сильнее меня!
Голос Вышаты рос, набирая силу. Аваддон, испуганный и беспомощный, стал торопливо рыться в карманах одежды. Через мгновение его трясущаяся рука уже бросала под ноги Вышате зерна черного жемчуга, принимавшие форму невероятно омерзительных созданий - Вестников Смерти. А Вышата все продолжал наращивать мощь своего голоса:
- ...и прошу я: сохрани память обо мне светлую, и попроси заступничества перед князем, и не дай погани запредельной осквернить тело мое молодое! Прими меня с миром, мать- земля!...
По мере того как падали слова с уст Вышаты и росли в высоту тела Вестников Смерти, молодой воин, все больше и больше распаляясь, впадал в дикую, первобытную ярость. Это был уже не просто человек - это была кара небесная на головы тех, кто осквернил молодую землю росомонов. И когда последнее молитвенное слово сорвалось с губ милостника, он издал рев такой силы, что стены вокруг вздрогнули и голос Вышаты услышали последние оставшиеся в живых защитники князя. Они бросились на голос с криками: 'Не оставим Годомысла!'. И бой закипел снова.
Вышата не обратил на клич товарищей никакого внимания. Он был до такой степени накален и наэлектризован жаждой мести, что видел перед собой лишь богомерзкие пасти Вестников Смерти, - остальное перестало для него существовать. Он с бешеной яростью кинулся на противников и так страшно орудовал двумя мечами, взятыми из рук убитых товарищей, что почти достал Аваддона, в страхе бросившегося наверх, в одрину. Чародей торопливо бежал по ступеням, скользким от крови, а вслед ему неслось:
- ...и очистятся реки хрустальные, и зазеленеют дубравы загнившие, и не останется на земле нашей ни одной твари и ни одного исчадия ада...
Глава 14
'НЕКТО'
Дубовая дверь захлопнулась, надежно защитив мага от страшного Вышаты. Аваддон отдышался, вернул тело Годомысла на место (князь по-прежнему был без чувств) и встал на колени. Наступила заветная минута.
- О, великий и несокрушимый во времени Малах Га-Мавет, приди на вызов ученика твоего недостойного Ав Ад-Дона!
Чародей с надеждой устремил свой взор на зажатый в руке Талисман Абсолютного Знания. Некоторое время ничего не происходило. Между тем шум внизу все нарастал, словно
