— Король сильно мешает?
— А сам как думаешь? Или ты полагаешь, такие истерики терпеть легко?
— Не легко. Но ты — мастер психологии, тебе проще.
— Проще. Но в таких дозах тяжело и мне.
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Ничего. Не я посадил Гнея, не мне его и снимать.
— А если я разрешу делать с ним все, что захочешь?
— Тогда все вернется к исходному состоянию. Только торговлю хлебом я у короля отберу, она, оказывается, тоже бывает прибыльной.
— Сам не хочешь стать королем?
— Это того не стоит. Слишком многим не понравится, что во главе королевства встал мало кому известный маг. Сразу появится оппозиция, начнутся восстания… Нет, придется платить слишком большую цену. Кроме того, я не уверен, что мой сын окажется достойным преемником, а если я изменю порядок престолонаследия, все мои дети пойдут на меня войной. Нет, лучше, когда на престоле сидит марионетка, а реальная власть скрыта за кулисами.
— Хорошо. Можешь считать, что этот план получил всевышнее одобрение.
Леверлин впал в легкое замешательство. Странно, я был уверен, что он продумал весь разговор до мелочей. В чем дело?
— Слушай, Хэмфаст, — сказал Леверлин, — а ты не мог бы сам лично сказать все это королю? Я понимаю, то, как именно он это узнает, не имеет большого значения, но…
Я рассмеялся. Вот в чем дело — мудрый Леверлин боится королевской истерики.
— Ладно, — сказал я, — поговорю с королем лично, избавлю тебя от королевского гнева.
И я переместился во дворец, оставив Леверлина в Вечном Лесу.
10
Разговор с королем оставил тяжелый осадок. Трудно признаваться самому себе, что сделал глупость, а еще труднее объяснить истинное положение вещей разумному, в котором разочаровался. Гней так ничего и не понял.
— Но ты же сам говорил, что во всем должен быть порядок! Что законы превыше всего, что ковены преступны и противны человеческой природе, что власть должна принадлежать законному правителю. А что сейчас? Разве что-то изменилось? — Гней грустно посмотрел на меня своими детскими глазами.
Я пытался объяснить Гнею, что кое-что изменилось, что изменился я, что все разумные со временем меняются, что таков естественный порядок вещей, но Гней ничего не хотел слышать. Неужели раньше я тоже был таким?
— Зачем ты лишаешь меня власти? — спрашивал король. — Неужели все было зря? Революция, война — разве все это было напрасно? Ты что, жалеешь о том, что сделал?
А потом король впал в новую истерику. Почему-то он решил, что теперь ему настал конец, что Леверлин не оставит его в живых. Гней ползал передо мной на коленях и умолял не бросать его на растерзание боевым магам. Он говорил, что его ненавидят абсолютно все, что это ничем не оправданная жестокость — позволить человеку вкусить неограниченной власти, а потом отобрать ее, что это то же самое, как если бы я дал ребенку конфету и тут же отобрал. Что я мог ответить на это? Только одно.
— Мне жаль, — сказал я, — что ты оказался неразумным ребенком и что власть для тебя не тяжкое бремя, а вкусная конфета. Ты оказался недостойным правителем, Гней, и сейчас я не нарушаю справедливость, а восстанавливаю ее. Раньше я думал, что власть должна принадлежать законному правителю, но я ошибался. Власть должна принадлежать достойному правителю, и отныне будет так. У тебя был шанс, но ты не смог им воспользоваться или не захотел, а второго шанса уже не будет.
— Но Леверлин никогда не избавит мир от оружия массового поражения! — завопил Гней. — Ты ведь хотел именно этого! Почему ты так легко отказываешься от великой цели?
— Потому что я понял, что моя цель совсем не такая великая, как я полагал. Мне многое открылось, и, когда
— Но я не приказывал бомбить орков, — удивился Гней. — Я приказал провести в Могильниках показательные бомбардировки, я особо требовал, чтобы от них не пострадали ганнарские переселенцы. Зачем мне было их убивать? Они принесли бы мне гораздо больше пользы, если бы вернулись в Ганнар испуганными и озлобленными и рассказывали бы всем о том, как ужасна мощь аннурских драконов. Я никого не приказывал жечь живьем, тем более младенцев.
— Церн пытался поселить в Могильниках мордорских ренегатов. Твои драконы истребили их до последнего существа, притом с поистине зверской жестокостью. Может быть, ты и прав, может, это не ты приказывал, может, летчики сами проявили инициативу, какая разница? Ты не справился с управлением страной, и отныне ты будешь марионеткой на троне. С этой ролью ты неплохо справлялся.
11
— Ну что, Уриэль, как дела? Хаммер не появлялся?
— Нет, не появлялся. Не могу понять, что случилось. Я был уверен, он сделает все, что угодно, только бы попасть в нормальный мир. Ясно, я где-то ошибся, но где?
— Не переживай, Уриэль. Мне никогда не нравилась идея превратить человека в бота, а потом еще и отобрать у него деньги.
— Но ты сам ее предложил!
— Я был не прав. Так делать не стоило, нельзя строить свои планы на несчастьях других.
Уриэль скептически хмыкнул, и я поспешил уточнить:
— Без крайней нужды. В данном случае, думаю, крайняя нужда еще не настала. Твои артефакты не зафиксировали нарушений в защите серверов?
— Пока нет. Но у меня появилась еще одна мысль. Зачем проникать в пространство атакуемого сервера в качестве нового субъекта? Если прицепиться к каналу, который обслуживает легального банковского клиента, можно получить тот же самый результат.
— Но там же всякие шифрования…
— Если установить контроль над компьютером клиента, можно зашифровать от имени клиента все, что захочешь.
— Но если ты установишь контроль над компьютером клиента, ты получишь совершенно законный доступ к банковскому счету этого клиента. Зачем тебе тогда подцепляться к каналу?
— И то верно. Но тогда… Нет, это совсем не так просто, как кажется. Нужно точно так же искать брешь в защите, но не компьютера банка, а компьютера клиента. В целом это немного проще, но здесь есть и свои проблемы. Связь может прерваться, компьютер может выключиться, нет, здесь все совсем не просто.
— Но ты же говорил, что можешь контролировать любой мир, который хотя бы раз посетил администратор!
— Не любой. И администратор должен посетить мир после того, как его посетил я. И не каждый компьютер содержит внутри себя виртуальный мир. И не каждый мир принимает посетителей.
— Но эти хакеры, они же как-то грабят банки!
— Они используют различные слабости в защите, так называемые дыры, но каждую дыру можно
