— Уважаемая Марина Федоровна, извините, что заставили вас беспокоиться о сыне, так было нужно в интересах следствия, вы же понимаете, чеченцы… Как тебе?
— Идиотизм.
— Что-нибудь лучше придумать можешь?
— Вряд ли.
— Тогда будем действовать так.
— Но если вы выдаете себя за ментов, у вас должны быть документы…
— У хорошего стража документы не спрашивают. Мы привели тебя, ты нам доверяешь, зачем ей спрашивать у нас документы? Или она страдает повышенной подозрительностью?
— Нет.
— Вот и замечательно. Идти еще долго?
— Минут десять. Только, я думаю, надо в магазин зайти.
— Куда?
— Ну, в лавку. Мама довольно бедно живет…
— Согласен. Денег у нас хватит?
— На сегодня хватит, а завтра придется что-то придумать.
— Ты говорил, батон хлеба стоит шесть рублей.
— Шесть-семь, смотря в каком магазине…
— У тебя в кармане тысяча.
— Одним хлебом сыт не будешь.
— У вас, что, принято каждый день есть мясо?
— А у вас нет?
— Только в монастыре. Значит, мясо каждый день… варвары… Агафона урою! А где мы сможем добыть деньги? Воровать придется?
— Придется.
— Ты вампирского голода не чувствуешь?
— Нет.
— А ты, Зина?
— Нет.
— Тогда не будем губить невинные души. Ладно, о деньгах подумаем завтра, а сейчас давайте сначала в магазин, а потом к Алексею домой. Я уже совсем замерз.
— Здесь меня зовут Сергей, — напомнил я.
— Да, это важно. Все слышали? Чтобы никто не перепутал! Марине Федоровне потрясений и так будет достаточно.
14
Я открыл дверь и шумной толпой мы ввалились в тесную прихожую, позвякивая пакетами. Мама не закрыла дверь на цепочку, это странно, раньше она отличалась параноическим стремлением запирать все замки на максимально возможное число оборотов.
— Привет, мама! — крикнул я.
Мама выплыла из комнаты, как привидение. Боже мой, как она осунулась! Под глазами набрякли отечные круги, морщины стали глубже, а губы тоньше, глаза запали… кошмар! И все это из-за меня! Сколько ей довелось пережить и сколько еще придется, когда… если она узнает, во что я превратился… черт меня возьми, во что я вляпался!
— Марина Федоровна? — спросил Дмитрий начальственным голосом. — От лица всей службы приношу вам самые искренние извинения за все случившееся. Я понимаю, как трудно вам было прожить все это время, ничего не зная о сыне, но мы ничего не могли поделать. Вы ведь знаете, что произошло с Сергеем?
Мама судорожно вцепилась пальцами в дверной косяк и начала медленно сползать вниз. Я бросился вперед, обнял ее и она заплакала, бессвязно бормоча что-то неразборчивое. У меня тоже навернулись на глаза слезы, странно, я всегда считал себя совершенно несентиментальным.
Взглянув поверх головы мамы, я поймал взгляд Дмитрия и указал в сторону кухни. Он кивнул и вскоре из кухни донеслось радостное позвякивание, а из совмещенного санузла — недоуменные реплики Татьяны и Зины, пытавшихся разобраться в том, как работает шаровой кран. К счастью, они довольно быстро сумели включить воду, не забрызгав все вокруг.
Мама успокоилась, стол к этому времени уже был накрыт, мы расселись и выпили за встречу, а потом за успех операции, а потом за то, чтобы все закончилось так же хорошо, как началось и продолжилось. Мама попыталась осторожно выяснить, что от меня хотели чеченцы и правда ли, что их всех уже поймали и ее ненаглядному сыночку ничего больше не грозит, но Дмитрий в нескольких весомых фразах все подтвердил, все опроверг и одновременно выразил глубочайшее удовлетворение по поводу того, каким боком повернулись события.
— Не волнуйтесь, Марина Федоровна, — сказал он, — самое плохое уже позади. Еще несколько дней, и все будет окончательно улажено.
— Разве еще не все улажено? — удивилась мама.
— Осталось совсем чуть-чуть. Есть сведения, что к Сергею собирается заглянуть одна важная фигура из окружения… скажем так, одного опасного человека. Не волнуйтесь, вам ничего не грозит, брать его будем только чисто. Если в дверь позвонит незнакомый мужчина, ведите себя так, как обычно себя ведете, не предпринимайте ничего необычного. Он спросит, где Сергей, вы скажете правду — если Сергей дома, вы его позовете, если его не будет дома, спросите, что передать, ну и так далее. Мы вмешаемся тогда, когда будет нужно, и это произойдет настолько неожиданно, что вы поймете, что случилось, только когда все закончится. Главное — не волнуйтесь.
— Снова засада? — уточнила мама.
— Я бы не стал употреблять этого слова, — скривился Дмитрий, — ну какая это засада, в самом деле? Просто Сергею на несколько дней придется потесниться.
— Вам же постелить негде.
— Ничего страшного, покидаем верхнюю одежду на пол и как-нибудь разместимся.
— Но так же неудобно!
— По сравнению с Чечней удобно все. Не волнуйтесь, мы привычные.
Потом Дмитрий стал осторожно расспрашивать маму о том, что происходило за время моего отсутствия. Оказывается, в тот день, когда мы с Усманом продирались через лес к старой Варшавской дороге, маму навестил Гурген Владиленович, поинтересовался, не появлялся ли я и не звонил ли и не сообщал ли чего, а получив отрицательный ответ на все вопросы, вспомнил про какое-то важное дело и быстро удалился. Часом позже явился незнакомый мужик, предъявил удостоверение майора милиции и стал расспрашивать обо мне, моих отношениях с Гургеном Владиленовичем и о том, не говорил ли я чего-нибудь насчет последнего рейса. Мама подробно рассказала все перипетии моих попыток найти работу, майор все внимательно выслушал, записал ответы в протокол, дал расписаться на обеих страницах и ушел. Вечером того же дня в дверь позвонили два молодых человека, похожие на персонажей сериала 'Улицы разбитых фонарей' и сказали, что в квартире будет засада. Они прожили неделю в моей комнате и за это время никто не приходил, если не считать одного наглого юношу, который пытался продать с огромной скидкой сломанный китайский фен, а в результате подвергся образцовому задержанию с заламыванием рук и последующим двухчасовым допросом, по окончании которого был препровожден в ближайшее отделение милиции по причине отсутствия регистрации.
Мама пыталась искать меня, но менты в один голос говорили, что ничего не знают о моем местонахождении, что я бесследно исчез, и что если я вдруг появлюсь, пусть она немедленно сообщит. Она обзванивала больницы и морги, но никого, похожего на меня, там не появлялось, и, как выяснилось, менты
