2
— Знаешь, мама, — сказал я, — я должен тебе сообщить кое-что важное.
Мама важно закивала головой.
— Лучше поздно, чем никогда, — сказала она. — Я знала, что ты соберешься с духом и во всем признаешься родной матери. Давай, сынок, облегчи душу, тебе сразу станет легче.
— Хорошо, мама.
Я обрел нематериальность и прошел сквозь кухонный стол. Потом я прошел сквозь маму и уселся на табуретку напротив нее.
— Что скажешь? — спросил я.
— Больше не ходи сквозь меня, ты же знаешь, у меня больное сердце.
— Больше не буду.
— Как ты это делаешь?
— Ты веришь в волшебство?
— Издеваешься?
— Нет.
— Это волшебство?
— Оно самое.
— Что ты еще умеешь?
— Становиться невидимым.
— И все?
— Еще кое-какие мелочи.
— Например?
— Ускорять время.
— Как ты все это делаешь?
— Это волшебство.
— Я поняла, что это волшебство. Ты незаметно говоришь какие-то заклинания?
— Нет, говорить вслух не обязательно. Говорят, это помогает, но я еще не умею пользоваться этой технологией.
— Кто тебя всему этому научил?
— Зина.
— Она волшебница?
— Да.
— А Дмитрий Иванович и Татьяна Пафнутиевна?
— Тоже.
— Где они?
— Погибли.
— Погибли?! Как?!
— По глупости. Нарвались на ментовский патруль, обычная проверка документов, Дмитрий начал колдовать, менты занервничали. Начали стрелять.
— А ты?
— Остался жив.
— Вижу. Господи!
Мама залезла в шкафчик и вытащила бутылку армянского коньяка, которая стояла там с незапамятных времен в ожидании важного повода, который все никак не представлялся.
— Открой, пожалуйста, — сказала она, — здесь пробка очень тугая. Не могу поверить… ты не ранен?
— Нет. Я сразу стал нематериальным и пули прошли сквозь меня.
— Они стреляли в тебя?!
— Да.
— А Зина? Она не ранена? Она так плохо выглядит!
— Она умеет регенерировать. С ней уже почти все в порядке, завтра она будет совершенно здорова.
— Ее ранили? Ну что мне с тобой делать, Сережка, ты постоянно вляпываешься в неприятности! Теперь тебя будут искать еще и эти менты!
— Не будут.
— Почему? Они что… вы их убили?
— Они сами убили друг друга. Очень простое заклинание.
— Еще лучше! Теперь ты еще и убийца! Пособник террористов, колдун, убийца… загубил ты свою грешную душу!
— Это спорный вопрос.
— Ну да, конечно, ты же у нас в бога не веришь…
— Я верю. Я теперь самый настоящий монах и зовут меня теперь брат Алексей.
— Не богохульствуй!
— Я не богохульствую. Я действительно монах, постриг был проведен по всем правилам, проводил его, кстати, владыка Дмитрий.
— Владыка? У вас там что, какое-то святое братство, как в фильмах?
— Можно и так сказать, — я криво ухмыльнулся. — Да, пожалуй, самое настоящее святое братство. И не как в фильмах, а гораздо круче.
— Не богохульствуй!
— Да не богохульствую я! Ты никогда мне не веришь! Ты всегда считала меня ребенком, не способным ничего сделать самостоятельно! И сейчас…
— Подожди, Алексей, — на кухню вошла Зина. Она выглядела бледно и передвигалась немного неуверенно, но ей явно становится лучше. — Не спеши обвинять, не забывай, что говорил Христос по этому поводу.
— Не судите и не судимы будете, — проговорила мама с важным лицом.
— Вот именно. А еще Христос говорил 'почитай отца своего и мать свою'.
— Насчет отца он погорячился, — пробормотал я.
Я никогда не видел своего отца, он бросил маму, едва узнав о моем существовании. У нас дома даже нет ни одной его фотографии.
— Не понимай эти слова буквально, — уточнила Зина. — Не следует считать святое писание готовой программой на все случаи жизни, оно только указывает общее направление. Христос говорил 'не убий', но не запрещал убивать для самообороны.
— А вы правда волшебница? — мама сменила тему разговора.
— Правда, — ответила Зина, — только боюсь, что сейчас я не смогу показать никаких фокусов.
— Ну да, вы же ранены… может, вам скорую вызвать?
— Нет необходимости, — Зина загадочно улыбнулась, — я умею восстанавливаться. К завтрашнему утру я полностью верну силы.
— Хорошо вам… а других лечить вы умеете?
Моя мама — очень хорошая женщина, но иногда она ведет себя слишком эгоистично.
— Завтра я вас осмотрю, — пообещала Зина, — в крайнем случае, послезавтра.
— Ой, как здорово! — обрадовалась мама. — А то у меня почки больные, а лекарства только на четыре дня осталось. А лекарства нынче такие дорогие! А у вас исцеления хорошо получаются?
— Пока никто не жаловался, — улыбнулась Зина.
— Тогда я в аптеку не пойду, — решила мама, — куплю лучше конфеток каких-нибудь, чайком побаловаться.
— Зина! — вспомнил я. — Деньги остались у Дмитрия?
