Бабуля быстро объяснила мне, куда надлежит ставить свечи, как их устанавливать, дабы они не падали и не гасли преждевременно, а также то, что зажигать церковную свечу лучше не от одноразовой зажигалки, а от другой свечи, потому что это пламя более священное.
Покончив со свечами, я направился к ящикам для пожертвований и расстался еще с тремя тысячами, на этот раз и бомжи не остались обделенными вниманием. В конце концов, даже Пушкин одобрительно говорил о ком-то, что он милость к падшим призывал. Вот и я проявлю милость к падшим в меру своих возможностей.
Завершив формальности, я подошел к Спиридону, который вел занудную беседу с одной из бабок на тему того, почему подрастающее поколение не тянется к истинной вере, а погрязает в скверне, и не связано ли это с тем, что по телевизору рекламируют всякий разврат. Нет, она настоящая христианка и бесовский ящик старается не смотреть, но это не всегда возможно, потому что детям и внукам не прикажешь, а они как прилипнут к экрану, так и не оттащишь, а там такое показывают, вот, например, вчера по 'России' был фильм про сумасшедшего, который все взрывал, разве это хороший пример для молодежи?
Спиридон согласился, что это плохой пример, посоветовал бабушке не терять веру и по-быстрому закруглил разговор. Мы остались одни, остальная публика клубилась в отдалении.
— Как дела? — спросил Спиридон. — Кажется, у вас есть, чем поделиться?
— Червь заговорил.
— Да? Как интересно! И что же он говорит?
— Я не вполне понимаю. Он говорит, что можно верить в бога и смеяться над церковью.
— Смеяться над церковью не надо, это лишнее. Но в чем-то он прав, действительно, можно верить в бога, нарушая формальные правила поведения верующего человека. Это у мусульман каждый обязан молиться пять раз на дню, а мы, православные, смотрим не на внешнюю сторону вещей, а внутрь. Я так понимаю, церковные обряды кажутся вам смешными?
— Может быть. Да, пожалуй. Я стараюсь настроиться на серьезный лад…
— Вы понимаете глубинный смысл обрядов? Вы ведь участвовали в службе, вы поняли, что происходило?
— Честно говоря, нет. Но мне кажется, что я здесь не один такой. Вряд ли хоть одна из этих бабушек поняла в происходящем больше меня.
— Зря вы так. Анна Игнатьевна, например, очень образованная женщина, Леночка тоже, ну, девушка, которая помогает со свечками и всем прочим, она тоже читала много церковного.
— А остальные?
— Каждый верит в меру своего разумения. По сути все таинства просты, в первом приближении они понятны и ребенку, есть, конечно, и глубинный смысл, но… Разве можно отвергнуть того, кто не в силах осознать в полной мере смысл таинства, но стремится к этому всей душой? Не все души одинаково совершенны, одним бог дал больше, другим меньше, но мы не буддисты, чтобы отделять одних от других. Когда придет время, господь отделит агнцев от козлищ, а пока путь в царство божье не заказан никому.
— Совсем никому? Как насчет смертных грехов?
Спиридон резко стал серьезным.
— Вы совершили убийство? Нет, вы не обязаны отвечать, мы не католики, мы не требуем полной исповеди, тем более, что сейчас я не исповедую вас…
— Да, я убил.
— Самооборона?
— Не совсем. Но я должен был убить, чтобы жить.
— Значит, это не смертный грех. Расслабься, Сергей, и не терзайся совестью. Бог все поймет, ведь не всегда можно точно соблюсти все заповеди, в жизни всякое случается, и пусть тот, кто без греха, бросит в тебя камень. А насчет червя, скажи ему, что он прав, таинства творятся в душе, все, что снаружи — лишь внешнее отражение, это зеркало, оно может быть кривым, но никакое зеркало не искажает отражаемого предмета, зеркало искажает лишь отражение. Дай своему сердцу заглянуть в суть вещей и ты увидишь, что внешняя оболочка осыплется, как шелуха с семечек, и тебе откроется истинная красота мироздания. Ты что-нибудь понял в том, что происходило на службе?
— Так, общий смысл.
— Я открою тебе тайну, из всех присутствующих только один человек полностью понимает все нюансы. Знаешь, кто?
— Ты. То есть, вы.
— Лучше давай будем на 'ты', так естественнее. Да, ни один прихожанин не понимает обрядов в полной мере, это наша беда, но вглядись в эти лица! Неужели ты не видишь, насколько они отличаются от тех, что ты каждый день встречаешь на улицах? Вглядись в их чистоту, спокойствие, убежденность…
— В чем убежденность? В том, что телевизор — бесовское наваждение?
— Так полагает меньшинство. Любая вера склонна к максимализму, не вини их, что не все переросли эту стадию. Главное в другом, главное в том, что глупые перекосы и суеверия не умаляют чистоту их душевных помыслов. Все очень просто, Сергей, главное — не грешить. Да, бывает, что не согрешить невозможно, но чаще бывает наоборот. Живи по совести, живи так, чтобы не стыдно было отчитаться перед богом в любой момент, и тем самым ты обретешь… нет, измерять веру в процентах глупо и даже кощунственно…
— Спасибо, Спиридон, я понял, что ты хотел сказать. Огромное тебе спасибо.
Вот оно, то, что я так долго искал. Живи по совести. Как сказал Костя Кинчев, живи так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Но почему годы? Разве не может быть мучительно больно за одну-единственную секунду? Жить, чтобы не было больно. Мне больно оттого, что я убиваю людей, так я не буду их убивать, и пусть это станет моим испытанием. Христиане постятся, ограничивая себя в пище, а я ограничу себя в другой пище. Зина говорит, что это невозможно, так посмотрим, кто из нас прав, в конце концов, отрицательный результат тоже результат. И даже если ничего не получится, я все равно получил хороший совет на все случаи жизни. Жить по совести. Попробуем…
14
Я стал ходить в церковь каждый день. Я снимал шапку, кланялся распятому Христу, несколько раз крестился и начинал молиться. Я больше не вставал на колени, Спиридон сказал, что истинная вера внутри, а показные жесты во время молитвы суть лицемерие и фарисейство. То есть, если мне удобнее молиться, стоя на коленях, то в этом нет ничего плохого, но если это не так, то извращаться не стоит, лучше молиться стоя, как все.
Я больше не делал показных новорусских жестов, главное в пожертвовании не величина, а то, что оно сделано от чистого сердца. Это как подарок к празднику, простая открытка ценой в пять рублей может порадовать больше, чем ненужная безделушка, стоящая пять тысяч. Думаю, богу неважно, каким образом верующие проявляют к нему внимание — раздавая убогим личное состояние или просто молясь. Христос говорил, что пожертвования надлежит делать втайне, а иначе это будет лицемерие и фарисейство, а значит, это будет плохо и не даст желаемого результата.
Я посещал службы, честно стоял с умным видом и свечой в руках, возвышаясь над толпой кланяющихся старушек в островерхих платках, я надеялся, что в этом есть какой-то сокровенный смысл, что через какое-то время, не обязательно очень долгое, он мне откроется и я пойму, что такое истинная вера, зачем она нужна и зачем нужны все те обряды, что я наблюдаю вокруг. Жаль, что пока я не понимаю почти ничего, а то, что понимаю, кажется мне профанацией. Наверное, я еще не проникся.
Во время службы очень трудно сосредоточиться. Обычно я полностью контролирую новообретенную способность к чтению чужих мыслей, но стоит только отцу Спиридону затянуть 'господу помолимся', как в мозгу мелкими надоедливыми мошками начинают звенеть мысли и чувства окружающих бабулек. Пришло
