— Я не хочу покупать роскошный экипаж, — сказал я, — вполне хватит старенькой четверки.
— Сколько нужно?
— Две тысячи за глаза хватит.
— Долларов?
— Естественно.
— Держи. Хотя мог бы и сам достать.
— Не уверен, что это хорошо скажется на моем просветлении.
Зина раздраженно хлопнула себя по лбу.
— Дура! Извини, Сергей, я жуткая дура, я совсем забыла. Конечно, тебе нельзя грешить! Держи еще две тысячи, они тебе пригодятся.
— Спасибо. Как дела с квартирой?
— Нормально. Таджики вовсю трудятся, евроремонт обещают закончить к новому году, тогда можно будет мебель закупать. Глядишь, числу к двадцатому и переедем.
— Будем надеяться.
17
Вечером того же дня у меня состоялся своеобразный разговор с мамой. Мама подсела ко мне, когда я пил чай на кухне.
— Как дела, сынок? — спросила она. — Что-то ты дома почти не появляешься, Зина, что, перестала тебя волшебству учить?
— Нет, — удивился я, — с чего ты взяла?
— Ты все время пропадаешь где-то, и вы с Зиной уходите из дома по отдельности и возвращаетесь тоже по отдельности.
— Это… гм… практические занятия.
— Ты уже заканчиваешь обучение?
— Оно никогда не закончится.
— Почему? Она тебя плохо учит?
— Нет, дело не в этом. Обучение нельзя закончить, ведь нельзя стать самым сильным, каким бы сильным ты бы ни был, всегда можно стать еще сильнее.
— Так что, она вечно тебя учить будет?
— Нет, это вряд ли. Через какое-то время мы станем почти равными.
— Это скоро будет?
— Не знаю. А что?
— Так, ничего.
— Не темни, мама! Что ты имеешь ввиду?
— Ну… эта твоя Зина, она, конечно, волшебница, но какая-то она некрасивая. Тощая, старая, я, конечно, понимаю, что с лица воду не пить, но, когда она будет тебе не нужна…
— Ты подберешь какую-нибудь девочку получше, например… точно! Племянницу тети Маши, правильно?
— Ты что… мысли читаешь?
— Я только учусь.
— Учись, сынок. В жизни пригодится.
18
Помолившись, я отвернулся от иконостаса и уперся взглядом в отца Спиридона. Он стоял шагах в четырех, он неотрывно смотрел на меня и в глазах его было удивление, граничащее с ужасом. Встретив мой взгляд, он дернулся, как от удара, и отступил на шаг.
— Что случилось? — спросил я. — У тебя такой взгляд…
— Ничего, — быстро ответил Спиридон, — просто ты похож на одного человека. Нет, это только внешнее сходство, иначе… нет, неважно.
— Да что случилось? — повторил я. — На тебе лица нет! У тебя какая-то проблема? Пойдем, попьем чаю, обсудим проблему, я помогу ее решить. Помогать ближнему — святой долг христианина, правильно?
Спиридон раздраженно помотал головой, что-то прошептал и неожиданно перекрестился.
— Хорошо, — сказал он, — пойдем.
Первым, что бросилось мне в глаза в церковной каптерке, была лежащая на столе газета. 'Вампиры ограбили супермаркет', гласил заголовок. Ниже красовалась фотография, с которой скалил зубы вполне узнаваемый я.
Спиридон дернулся к столу, но тут же остановился и посмотрел на меня. Мы встретились взглядом и слова стали излишними. Он все понял.
— Но как же… — прошептал Спиридон, — святая церковь… это правда…
— Да, это правда, — сказал я, — я действительно вампир. Клыки показать?
— Не надо! — резко крикнул Спиридон и перекрестил меня отчаянным жестом.
Ничего не случилось. Я не провалился сквозь землю, не растворился в воздухе и не рассыпался горсткой праха, меня не уволокли черти и не растерзали ангелы.
— Но как… — удивился Спиридон.
— А вот так, — сказал я, — слухи о том, что вампиры боятся христианской символики, сильно преувеличены.
— Ты правда вампир?
— Правда. Я ведь уже говорил. А что тебя удивляет? Я же говорю, вампиры не боятся христианской символики.
— Но зачем ты ходил сюда столько времени? Хотел поглумиться? Так это тебе удалось!
— Ничего я не хотел поглумиться! Я такой же человек, как и ты, я тоже хочу обрести веру. Думаешь, если я вампир, так для меня бог — пустой звук?
— А что, нет?
— Нет! Ты же сам говорил, убить, чтобы жить — это не смертный грех.
— Я не это имел ввиду! Ты проклят, Сергей, понимаешь, проклят! Ты никогда не спасешь свою душу, пусть даже ты не боишься святых мест, все равно для тебя посещать церковь — пустая трата времени! И кощунство!
— Я так не думаю. Ты помог мне, Спиридон, ты сказал, что надо жить по совести, что надо творить добрые дела, ты открыл передо мной путь… нет, не к спасению, да мне, по большому счету, наплевать на спасение, ты открыл путь к тому, чтобы жить и не думать, что все бессмысленно. Я всегда знал, что душу нельзя погубить окончательно, другие вампиры говорили об этом, но я не мог в это поверить до тех пор, пока ты не объяснил мне, как все обстоит на самом деле. И не надо смотреть на меня такими глазами, я не собираюсь тебя кусать, я вполне контролирую себя, это только в фильмах вампиры бросаются на первого встречного.
— Скольких человек ты убил? — спросил Спиридон.
— Троих.
— Кто они были?
— Проститутка, случайный прохожий и… еще один случайный прохожий.
— Ты давно вампир?
