волшебной жизни мне все сильнее и сильнее хочется завыть в голос, достать табельное (пока еще не отобрал) и… нет, не застрелить моего благородного и заботливого орденоносного рыцаря, средоточие всех добродетелей, надежду, опору, и прочая, и прочая. Самой застрелиться. Пока у меня еще есть такая возможность, потому что – чую! – скоро и ее не будет.
Декрет. Ха! Ну, хоть предупредил – и на том спасибо. Кто предупрежден, тот вооружен.
О, мой самоуверенный и недальновидный возлюбленный! Да сколько же раз тебя нужно лупить по твоей мудрой голове, чтоб ты разул, наконец-то, свои синие очи и увидел – меня? А будешь ли ты меня после этого любить – вот в чем вопрос.
Как я могу позволить тебе жениться на незнакомке? Чтоб через пару-тройку десятков лет, измучившись безнадежными попытками изменить другого по своему нраву, мы либо сломались, либо разбежались, либо друг дружку поубивали?
За этот год я бы могла уйти раз двадцать – после каждой же крупной ссоры. Тем более, что мне есть, куда пойти. Отчего бы, и в самом деле, не в отдел собственной безопасности, куда меня так активно зазывают в последнее время? Там ты не сможешь меня достать.
А я остаюсь. Каждый раз, призывая все древние проклятия на твой нрав и на свой собственный, я остаюсь, потому что люблю тебя. Банально, правда? Самой смешно. Остаюсь, чтобы вновь увидеть в очередном кошмаре, как тебя душит какой-нибудь ведьмак или сжирает без остатка мутировавший колдовской гриб, потому что меня не было рядом, и некому было прикрыть твою спину. А я остаюсь одна – босая, беременная и на кухне, с целым выводком детишек… прижимать к уху трубку и слушать глухой голос Ытхана: «Мне очень жаль, Нол, но…»
Самоуверенная синеглазая сволочь! Я скорее сама прибью тебя, чем позволю тебе вот так по-глупому сдохнуть. Ну уж нет.
Потерпим еще. Потянем время. Выждем. Я ведь очень терпеливая, на самом-то деле. Я не взрываюсь сразу, я долго коплю в себе злость – и бью лишь потом, когда терпеть уже не в силах.
Но никакого декрета не будет, сердце мое. Так просто ты от меня не избавишься.
Наверное, товарищ ап-Халдамир умудрился бы выглядеть элегантным и утонченным даже в арестантской робе и кандалах. Энчечекистская форма сидела на нем идеально, подчеркивая достоинства фигуры: общую стройность, внушительную ширину плеч и узость бедер. Недостатки скрывать не было нужды – их у Леготара не имелось. Он бегал по утрам, занимался фехтованием, не пил и, насколько помнил Эрин, практически не курил. Поэтому увидев коллегу дымящим, как древний гномий паровоз, капитан ап-Телемнар очень удивился. Да и выглядел начальник внутренней тюрьмы НЧЧК так, словно пил без остановки три дня подряд. Он стоял возле служебного входа в управление и кого-то терпеливо поджидал.
– Что-то с Динэс? – с тревогой спросил Эрин.
Другой причины для переживаний, кроме здоровья любимой супруги, в жизни Его Невозмутимости не существовало.
– Нет, – отрезал Леготар. – Я тебя жду.
– Меня?
Был бы Эринрандир оборотнем, у него на загривке дыбом встала бы шерсть. От очень плохих предчувствий и зябкого ощущения медленно уходящей из-под ног почвы.
Едреные пассатижи! А ведь так хорошо начинался день! Нолвэндэ благополучно отдежурила, вернулась домой, поела и теперь спит, а это значит, что в бумажных делах полнейший порядок, папочки разложены по своим местам, файлы отсортированы, и Эрину остается только написать отчет за май, и уже вечером они укатят за город в столь любимые напарницей леса и чащи, чтоб предаваться простым радостям жизни. Костер, гитара, пиво и двухместная палатка со всеми вытекающими последствиями.
– У меня есть две новости. Одна очень плохая, а вторая – хреновей не бывает. С какой начать? – мрачно спросил Леготар.
– С хреновой.
– Помнишь Элеммира?
Эрин кивнул. С Элеммиром они работали в столичном НЧЧК, а было время, что и дружили.
– Он застрелился.
У капитана ап-Телемнара изо рта выпала незажженная сигарета, а глаза вылезли из орбит:
– Ка-а-ак?
– Очень просто. Засунул ствол в рот и нажал спусковой крючок. Мозгами, разумеется, забрызгало всю стену, включая портрет Владычицы, – хладнокровно пояснил бывший спецагент и судорожно затянулся.
– Но почему?
Нет, Эрин не мог поверить в то, что старый знакомый вот так просто взял и убил себя. Кто угодно, только не он!
– Элеммир застрелился, Фторр сидит в следственном изоляторе и ожидает суда за убийство, Линдиссэ в психушке, про их семьи я молчу, – кратко обрисовал ситуацию Леготар.
– Эру Всемогущий! – только и смог вымолвить следователь. – Что произошло?
А случилось вот что. Жил себе и не тужил Элеммир ап-Морвенион, служил Родине и Владычице, успешно возглавлял центральную криминалистическую лабораторию, носил полковничьи погоны, водку пил, как водится, и уже полвека дружил с Фторром сыном почтеннейшего Хлорра. А что такого? Бывали прецеденты в мировой истории, когда эльф и гном дружбу водили такую – пивом не разольешь, не то, что водицей. Во всяком случае, среди славных предков Элеммира пример подобной дружбы имелся. Да, да! Тот самый, о котором в школьной программе написано.
Это только на непросвещенный взгляд кажется, что королевская кровь в жилах – гарантия от всех жизненных неприятностей. Отнюдь нет! Где великая честь, там и великая нечисть, как любят говорить гоблины. За любой проступок с принца крови спросят даже не вдвойне, а втройне. И Элеммир с детства знал, что его репутация принадлежит не только ему одному, а всей семье. А потому никаких особых излишеств себе не позволял. Работал честно, карьеру делал помаленьку, отдыхал весело, успехом у женщин пользовался колоссальным в силу необычайной даже для эльфа, почти совершенной красоты. Она, красота эта проклятая, его и погубила. Ну и еще – некая иномирянка.
– Я не понимаю, почему они это пишут. Просто не понимаю. Зачем? – горько вздохнул Леготар, затягиваясь «Ородруином». Руки у него дрожали. – Предположим, это жанр такой специфический, но зачем же давать персонажам имена реальных существ? Это обыкновенная человеческая жестокость или и вправду отсутствие внутренней этической составляющей?
– И то, и другое, – буркнул совершенно расстроенный Эрин.
– Эта мразь издалась в Пиндостане, – продолжал ап-Халдамир. – Представь, какой скандал раздули враги Трандуилионов? «Ах, ну теперь понятно, почему Элеммир ни разу не женился, детей нет, живет один». «Конечно, мы все о чем-то подобном подозревали, но боялись признаться себя, что потомок великого рода, принц и единственный наследник может так низко пасть», – процитировал эльф и злобно сплюнул. – Эрин, они его затравили, словно дикого зверя. Девица давала такие многозначительные интервью, от прямых вопросов увиливала, хихикала и делала все возможное, чтобы навести тень на плетень. Газеты обливали помоями ап-Морвениона каждый день, возле подъезда дома дежурили с телекамерами, преследовали даже в сортире.
– И Элеммир не выдержал?
– Терпел, но когда ему позвонила Линдиссэ и спросила правда или нет…
– Паучий случай! – охнул Эрин.
– Он сказал, что это ложь, но больше не собирается никому и ничего доказывать, если единственная девушка, которую он всю жизнь любил, спрашивает о таком. Повесил трубку и достал из сейфа именной «ангрод»…
Мало кто знал, что прекрасному принцу и талантливому криминалисту очень не повезло в любви. Они так и не смогли поладить с Линдиссэ, хотя пытались начать сначала раз сорок. Какие жены, какие дети, если Элеммир всю жизнь хранил кулон с её локоном?
– А Фторр?
– Сначала ржал, потом злился, а когда… все случилось, взял топор и пошел в редакцию. Поставил эту
