– Не согласен.
Чертанов покачал головой, поражаясь жадности мозгового слизняка. Мерный юберийский кувшин – это почти поллитра. Поллитра золота – это около восьми килограмм. Правда, довольно крупные шарики- моцарены не смогут занять весь доступный объем, но килограмм пять золота там будет точно.
Пять килограмм золота!
– Светлана Петровна, а сколько сейчас стоит золото? – тихо спросил Чертанов.
– Восемьсот долларов за унцию, – не задумываясь, ответила Света.
Чертанов секунду пошевелил губами, деля и перемножая числа, и на его лицо набежала тень. Вышло, что мозговой слизняк требует за свою информацию почти полтораста тысяч долларов. Непомерно, как ни посмотри.
Правда, если судить по общему ценовому уровню, на Эйкре золото стоит дешевле, чем на Земле. Или не на всем Эйкре, а только на архипелаге Кромаку. Колобков и Грюнлау на своей торговле нажили уже несколько кувшинов, заполненных моцаренами и лаисами.
Торги продолжались почти сорок минут. Маммерариана уперся, как бык, не желая уступать ни гроша. Гюнтер Грюнлау ожесточенно сражался за каждую монетку. Но в конце концов они все же пришли к соглашению.
– Две трети мерного кувшина, – мрачно произнес Маммерариана.
– Две трети мерного кувшина, – не менее мрачно подтвердил Грюнлау.
Результатом торгов оба остались недовольны. Грюнлау не переставал расстраиваться, что не сумел договориться подешевле. Маммерариана грустно думал, что за две трети кувшина он сумеет приобрести хорошего носителя, но все же не самого лучшего, как ему уже возмечталось. Самые лучшие образчики стоят полный мерный кувшин.
Деньги были дважды пересчитаны и переданы Маммерариане. Чертанов задумался, как мозговой слизняк будет нести золото после того, как слезет с головы шефа. Поломав над этим голову пару минут, Сергей пожал плечами и решил, что это его не касается. Пусть тащит, как хочет. Наверняка у них предусмотрен какой-то способ.
– Теперь рассказывайте, – потребовала Света.
– Хорошо. Тур Ганикт в данный момент находится на Черепашьем острове, в Южном заливе. Там у него стоянка для прочистки вододуя.
– Прочистки чего?
– Вододуя.
– А что это?
– Часть оснастки «Кристурицы» – корабля Тур Ганикта. Движитель.
– Никогда не слышала такого термина… – пробормотала Света.
– У Тур Ганикта необычный корабль. Других таких на архипелаге нет.
– Сколько он еще там пробудет? – вмешался Фабьев. – Успеем вовремя-то?
– Не менее пяти суток. Если отправитесь прямо сейчас – скорее всего, успеете. Если надолго задержитесь – скорее всего, не успеете.
– А куда он собирается идти потом? Чтоб нам знать.
– Не могу сказать. Слишком велико расстояние. Могу сказать только, что Тур Ганикт собирается куда-то плыть.
– Идти, – машинально поправил Фабьев. – Корабли ходят.
– Корабли плавают, – равнодушно произнес Маммерариана.
– Ходят.
– Плавают.
– Ходят.
– Люди ходят. Птицы летают. Рыбы и корабли плавают, – терпеливо объяснил Маммерариана.
– Птицы летают. Люди и корабли ходят. Дерьмо плавает, – не менее терпеливо объяснил Фабьев.
– Я не считаю такой подход к этому вопросу правильным.
– А мне наплевать.
– Как пожелаете. Это не настолько важный вопрос, чтобы я стал из-за него спорить.
– Еще бы. Все равно же не переспоришь.
– Полагаю, я мог бы, если бы уделил этому вопросу больше времени. Но, как я уже говорил, это не настолько важный вопрос. Позвольте мне указать место на карте, где вам следует искать Тур Ганикта, и я с удовольствием с вами распрощаюсь.
Фабьев немедленно вытащил из-за пазухи карту архипелага. Затянутые белым глаза Колобкова равнодушно пробежались по ней, рука с авторучкой на миг замерла в воздухе, а потом нарисовала крестик на берегу большого острова.
– Это Черепаший остров, – сухо произнес Маммерариана. – Он необитаем, ибо находится слишком близко от Таннина. Таннин – это…
– Мы знаем! – резко перебил его Чертанов.
– В таком случае я могу сэкономить время. Тур Ганикт уже давно облюбовал Черепаший остров для временного лагеря. Когда нужно сделать ремонт кораблю или просто переждать какое-то время, он всегда останавливается или там, или на Магуке. Сейчас он там.
– Он точно пробудет там еще пять дней? – недоверчиво переспросил Чертанов.
– Он так планирует. Но я не предвижу будущее. Я только чувствую намерения самого Тур Ганикта. Если он вдруг передумает или случится что-то, что заставит его уплыть – он уплывет раньше.
– Значит, нам лучше поспешить.
– Вам решать. Я свою часть уговора выполнил. Вы позволите мне дойти на этом носителя до матки?
– Нет! – возмутилась Света. – Слезайте с папы, и побыстрее!
– Хорошо, как пожелаете. Это грубо с вашей стороны, но я повинуюсь. Я останусь здесь и вызову кого- нибудь из товарищей. Помогите мне слезть.
– А сами не можете?
– Я уже немолод. С возрастом это становится трудным без посторонней помощи.
Брезгливо морщась, Света взялась за зеленоватого слизняка. За время пребывания на голове Колобкова он изрядно потемнел. Был совсем светлым, почти прозрачным, а теперь приобрел густой насыщенный цвет.
– Знаете, а ваш отец – очень необычный человек, – сказал Маммерариана. – Впрочем, вы все тут – очень необычные люди.
– Ну… спасибо за комплимент, – неуверенно произнесла Света.
– Это не комплимент, – сказал Маммерариана, с хлюпающим звуком отцепляясь от лысины Колобкова.
Глава 23
«Чайка» шла в ударном темпе. До Черепашьего острова удалось добраться уже на четвертые сутки. Однако после этого пришлось еще целый день блуждать по Южному заливу – огромному, не уступающему иным морям.
Плыть приходилось очень осторожно – Южный залив невероятно мелководен. Эхолот ни разу не показал глубину более чем в пятнадцать метров. А обычно – десять, семь, а то и всего пять. Впрочем, эхолот не особенно и требовался – при прозрачности здешних вод дно видно невооруженным глазом.
– Осторожней, Василич, осторожней… – приговаривал Колобков, глядя в бинокль. – Бережней иди, на мель не напорись…
– Слушай, Иваныч, не учи кильку плавать! – наконец не выдержал Фабьев. – Я сорок лет штурманом – ни разу на мель не садился!
– Ну ты извини, Василич, я ж беспокоюсь просто.
– Не переживай, Иваныч. В Азовском потрудней приходилось. Там местами пешочком по дну прогуляться можно.
– Иди ты! – не поверил Колобков. – Серьезно?
– А что, врать тебе стану? Сам съезди, да посмотри, как на родину вернемся.
