ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:
И простер Господь длань свою над истинными детьми своими и сказал голосом грозным: “Питайте ненависть к детям теней, ибо их дети — то единственное, что стоит между вами и мной, ибо недалек тот день, когда невинный младенец обратится в Антихриста, и тогда никто, даже самый мой верный слуга, не решится встать на пути того, в ком живет Мерзость и Тьма. Прокляты дети теней, ибо спят в них зерна дьявольской Тьмы”.
Герман с трудом откинул тяжелую крышку люка, и яркий свет ударил ему в глаза. Два дня, проведенные в полной темноте, дали о себе знать — следопыт зажмурился и принялся на ощупь выбираться наверх. Земля возле люка была сырая, и пальцы скользили.
— Вот они! — радостно закричал Франц.
Послышался топот, и чьи-то руки подхватили Германа.
Глаза постепенно адаптировались, и вскоре Герман смог различить, что свет, показавшийся ему поначалу нестерпимым, на самом деле не такой уж и яркий… На улице был глубокий вечер, с неба накрапывал мелкий дождик. Следопыт запрокинул голову и открыл рот, ловя дождевые капли. Франц сунул ему в руки флягу. Герман благодарно кивнул — за два дня горло чертовски пересохло, он сделал пару больших глотков и закашлялся…
— Живой! — радостно пискнул Густав и от души приложил следопыта по спине, да так, что тот едва не загремел обратно в подвал.
— Поаккуратнее, громила, — проворчал следопыт, — ты меня так пополам переломишь.
— Тебя, пожалуй, переломишь, — хмыкнул Густав, — ты вон какой здоровый.
— Это только кажется, — скорчил Герман серьезную физиономию, — на самом деле я хилый, и, что самое важное, позвоночник у меня тонкий, вот такой вот. — Он продемонстрировал мизинец. — Так что ты уж как-нибудь со спиной моей поосторожнее. Стучать по ней не рекомендуется. А то сам — потом меня понесешь.
— Шутишь — значит в порядке, — сказал Пилигрим. — А где Герда?
— Карабкается следом, — ответил Герман. — Как же я рад видеть ваши мерзкие… лица! Надо помочь ей выбраться.
С последней фразой он несколько запоздал. Увидев, что Герда появилась из темноты подвала, Дуго поспешил ей на помощь и, когда она наконец ступила на твердую землю, креп ко обнял дочь.
— Я уже начал думать, что потерял тебя, — проговорил Дуго с необыкновенной теплотой в голосе.
— Со мной все в порядке, папа, — сказала Герда, — Герман обо мне позаботился.
— Позаботился? — Дуго с подозрением уставился на Германа. — Надеюсь, ты не обижал мою девочку? Она, конечно, уже взрослая и может сама за себя постоять…
— Да нет, действительно все в порядке, — смутился Герман. — Мы, кажется, поладили с Гердой, видишь, даже не расцарапали друг другу лица, а ведь могли бы, черт побери! Времени у нас для этого было предостаточно.
Шутку следопыта Пилигрим не оценил, обернулся и посмотрел на Герду, но она отвела взгляд. Герману показалось, что Дуго выглядит чрезмерно настороженным, и он решил сменить тему разговора:
— Как вы пересидели Бурю?
— Худо-бедно, — ответил Пилигрим, — в тесноте, как говорится, да не в обиде. Правда, Густава едва ветром не унесло.
— Я держался крепко, — скромно ответил Густав, — меня бы не унесло.
— Держался, держался, — кивнул Пилигрим, — молодец. Да что мы… Больше всего я волновался за вас. — Он посмотрел на дочь. — Думал, что вас накрыла Буря… Как же хорошо, что вы обнаружили место, где можно укрыться!
Герман решил, что рассказ о Четвертом Убежище может подождать — любознательный Пилигрим, чего доброго, захочет сразу спуститься вниз, чтобы самостоятельно осмотреть преддверие, а возвращаться в ледяной сумрак Герману очень не хотелось. С него было достаточно двух дней, что он просидел в абсолютной темноте…
Следопыт осмотрелся кругом. Буря ушла на восток, оставив себя дождливое небо и множество разбросанного на земле мусора. Как и следовало ожидать, ангар, как, впрочем, и более мелкие постройки, не уцелел — свирепый ветер унес что оказалось ему по силам. Не было и ящиков, из которых они с Гердой хотели построить укрытие… В животе предательски заурчало.
— Слушай, Густав, ты не все мясо сожрал? — поинтересовался Герман.
— Я еще совсем не кушал, — возмутился великан, — мы все вас искали и искали. А я уже говорил им, что давайте покушаем сначала, а потом еще поищем…
— Должно быть, очень напряженно искали, раз даже поесть не успели. — Герман обернулся к Пилигриму. — Неплохо было бы теперь перекусить. Как ты думаешь?
— Предлагаю и перекусить, и заночевать здесь, — сказал Пилигрим, — сегодня куда-либо идти уже поздно. Да и небезопасно.
— Может, мы спустимся в подвал? — предложил Франц. — Там намного спокойнее будет…
— Я туда больше не полезу, — решительно заявила Герда и дернула плечами, — к тому же там очень холодно.
— Хорошо, — согласился Дуго, — давайте заночуем здесь. Под открытым небом, но под прикрытием здания, где мы прятались от Бури. По крайней мере стена защитит нас от ветра.
— Идет, — сказал Герман, — спать мне что-то не хочется, так что я подежурю.
— Здорово, — сказал Густав, — есть ты, наверное, тоже не хочешь?
— Есть я хочу! — Следопыт бросил на великана убийственный взгляд. — И если ты сейчас же не покажешь мне, где наше мясо, боюсь, мне придется перекусить тобой…
— Да вот же оно, — поспешил продемонстрировать содержимое своего рюкзака Густав, — вот оно, все в целости и сохранности. У меня куда денется? Никуда…
У стены действительно было намного спокойнее, чем в поле: резкий, порывистый ветер, невидимыми руками рвущий с деревьев листья, здесь почти не досаждал людям. Костер занялся сразу, оказавшиеся в здании ящики пошли на растопку. Все дерево, находившееся во время Бури за пределами укрытия, вымокло от дождя. Так что собранные в округе деревяшки были брошены в огонь только после того, как костер уже горел вовсю. Несмотря на то что топливо было сырым, вскоре были готовы отличные угли, так как ветер помогал огню, раздувая его. Дуго соорудил из камней жаровню, а Герман показал, как в походных условиях на гибких ветвях орешника жарить мясо…
— Мне кажется, ужо подогрелось, — сказал Густав, втягивая ноздрями густой аромат, — пахнет очень здорово.
— Потерпи еще пару минут. — У следопыта от вида и запаха пищи сильно кружилась голова, хотелось немедленно схватить свою ветку и рвать зубами почти холодное лошадиное мясо, но он сдерживался…
Наконец мясо действительно было готово, и они приступили к трапезе.
— Выглядит так аппетитно, — сказал Франц, — дома я ел только…
Громкое чавканье Густава заглушило его слова.
— Дома ты ел мало, — заявил великан, — мог бы не говорить, по твоему виду и так понятно. Тощий ты очень.
Герда попросила у Пилигрима Последний Завет и углубилась в изучение книги, не забывая, впрочем, о еде.
Следопыт подумал, что сейчас, кажется, настал самый подходящий момент для того, чтобы рассказать остальным об удивительной находке.
— Мы обнаружили Четвертое Убежище, — нарочито безразличным тоном заметил Герман, откусывая большой кусок мяса.
— Что? — переспросил Дуго, перестав жевать.
