парня, немного затюканного чересчур активной супругой. Такая персона просто не может вызывать подозрение. Еще немного, и я бы подстроил чудесный несчастный случай на охоте. Вы только представьте, как складно могло бы получиться! Ваш муженек либо попадает в лапы медведя, либо на клыки секача. Народ в смятении, многочисленные родственнички в безутешном горе, вдовушка льет горючие слезы, а Берендей, в ореоле героя-мученика, навсегда остается в памяти народной и нашей. Так как ни сыновей, ни родных братьев у него нет, я, несомненно, оказался бы в глазах подданных наилучшей кандидатурой на вакантное место наипервейшего человека Руси.
- И ты бы все это хладнокровно сделал?! - аж задохнулась от возмущения княгиня.
- Конечно, - немного удивился Вилорий. - Я уже начал подготовку к последней охоте вашего дражайшего супруга, и тут узнал от Сусанны о вашем пикантном положении. Берендей настолько ошалел от такой новости, что ни о какой охоте и слышать не хотел. Заперся во дворце и принялся сдувать пылинки с вашего живота.
Вилорий до того разошелся, что сделал круг по опочивальне. Ему явно нужно было выговориться, и будущая жертва казалась донельзя подходящей слушательницей, тем более что в соответствии с ближайшими планами все эти секреты она вскорости унесет с собой в могилу. В том, что именно этим закончится их беседа, сомнений у Галицкого, судя по всему, не было. Все мосты сожжены, и дать задний ход уже не получится. Словно напоминая себе об этом, флакончик с сонными каплями он не положил в карман, а все время сжимал в правой руке.
- Поначалу я не очень волновался, ведь мог родиться не будущий наследник престола, а всего лишь девочка. Но вскоре моя ненаглядная супруга по секрету сообщила, что, по всем приметам, будет именно сын.
При этих словах Агриппина инстинктивно положила ладони на свой живот, словно пытаясь уберечь еще не родившегося ребенка от опасности,
- Между мной и заветной целью появилось еще одно маленькое препятствие, и я решил устранить его как можно быстрее.
- Убить, - сурово заметила княгиня, - называй вещи своими именами. Ты захотел убить меня и моего сына.
- Вы, наверное, опять удивитесь, но только его, - усмехнулся Вилорий. - Я уже говорил, что к вам у меня, по большому счету, претензий не было, благо трон по женской линии не наследуется. Так что я отправился к одной полоумной бабке и купил зелья, которым пользуются некоторые веселые девицы, дабы вытравливать нежеланный плод. Подсыпать его в кашу вообще не составило никакого труда. Кто же знал, что у вас из поколения в поколение передается эта проклятая плошка с ложкой, дабы оберегать здоровье будущих мамаш!
- Но ведь Микишка после меня уверял, что эта посуда только веселит да развлекает? - В голосе княгини впервые прозвучало искреннее удивление. - Или дьячок был в курсе твоих делишек?!
- Не смешите меня, - отмахнулся Галицкий, - Микишка предан вашей ненормальной семейке до мозга костей. Хотя, несомненно, в этой истории он оказался мне полезен.
- Не поняла…
- Чего тут понимать-то?! Маленькому человечку, пусть самому преданному, хоть иногда требуется простое человеческое внимание и участие. Он из кожи вон лезет, чтобы быть полезным, а вы отмахиваетесь от него, как от навязчивой навозной мухи. Мне стоило один раз пригласить его в кабак, налить чарку водки и бросить две-три восторженные фразы про его былые заслуги. Все, он стал моим с потрохами! Вы даже не представляете, сколько всего интересного я от него узнал. Ко всему прочему, он стал моими ушами, глазами и языком во дворце, ведь на его нескладную фигуру уже давно все перестали обращать внимание.
- Ну глазами и ушами, это я еще понимаю, - заметила Агриппина, - а причем здесь язык?
- А при том, когда Микишка прослышал про историю с отравленными котятами, он тут же бросился ко мне. Собственно, куда еще ему было идти, если я являюсь единственным человеком на свете, кто с охотой слушает его откровения? Помнится, тогда мне не так уж трудно было уверить его в том, что никакого покушения не было. Мол, у нас, в Галиче, есть точно такая же посуда, и она, мол, только и способна, что веселить будущую мать. Поначалу он немного сомневался, но я был очень красноречив. Немного погодя он так же смог убедить в этом и вас.
Агриппина ничего на это не ответила, только сдавленный стон, полный досады, вырвался из ее плотно сжатых губ.
- Кстати, именно от Микишки я узнал, что дело об отравлении передали «Дружине специального назначения». Так как отчетливо понимал, что попаду в число подозреваемых, помнится, я тогда решил сыграть на опережение. Завалился в «Чумные палаты», посыпал голову пеплом и предложил стать штатным информатором. Потом поклялся здоровьем жены, что не имею к отравлению никакого отношения, и тем самым практически снял с себя подозрения. Правда, безоговорочно на моей стороне оказались только туповатый Солнцевский да впечатлительная Соловейка, а вот Изя, черт дотошный, похоже, мне до конца так и не поверил.
- Ты поклялся здоровьем Сусанны? - вскинула бровь княгиня.
- Чего только не сделаешь, дабы избежать эшафота, - пожал плечами Вилорий. - А в том, что Берендей отправит меня именно туда, если узнает про мои шалости, у меня сомнений не было.
- Да ты просто чудовище, - негромко, но очень выразительно констатировала Агриппина.
- К вашим услугам, - оскалился Галицкий и саркастически поклонился. - Так мне продолжать, или мою разлюбезную тещу уже тошнит от моего рассказа?
- Тошнит, - охотно согласилась княгиня, - но ты продолжай.
Получив подобный ответ, Вилорий запнулся и пристально посмотрел на Агриппину. Та в очередной раз выдержала этот взгляд, совершенно не скрывая того отвращения, что вызывал у нее зятек.
- Что ж, продолжим, - согласился молодой князь, отводя глаза от тещи. - На чем мы остановились? Ах да, на том, что я почти отбоярился от подозрений этой ненавистной мне «Дружины специального назначения». Но все же из-за этого «почти» я тогда решил подстраховаться. Встретился с одним лихим человечком и заплатил хорошенько за то, чтобы Солнцевского и его команду похитили и хазарам в рабство продали.
- Я так понимаю, чтобы спецдружинники не помешали устроить пожар?
- Именно. Но, к моему великому сожалению, с пожаром все с самого начала пошло не так, как я рассчитывал. Кладовую под вашей светелкой я уже давно заприметил и заранее постарался, чтобы там оказалось поболее стружки и прочего легковоспламеняющегося хлама. Помнится, только я туда забрался, как совершенно неожиданно нарисовался все тот же Микишка. На этот раз я не очень-то обрадовался его появлению. А потом подумал, что нет худа без добра, и в случае неудачи вполне смогу свалить на него вину за поджог. Подкрался в темноте к дьячку сзади, дождался, когда он начнет шарить по полкам в поисках бутыли с иноземным вином, да и толкнул прямо на ворох стружки. Лампа-то керосиновая вместе с ним опрокинулась, вот тогда и полыхнуло.
- Так все же по-твоему выходило, - ехидно заметила Агриппина, - что ж тогда тебе помешало закончить задуманное?
- Все тот же Микишка, - сквозь зубы выдавил из себя Вилорий, - уж больно шустрым оказался. Думал, пока он будет соображать что да как, я выскочу из кладовой да дверку снаружи и подопру.
Тут молодой князь поморщился, словно от зубной боли, но тем не менее продолжил:
- Выскочить-то я выскочил, да вот Микишка проворным оказался. Только я за ухват взялся, чтобы им дверь подпереть, а этот чахлый дьячок ее чуть с петель не снес, да и наружу. И откуда в таком тщедушном теле столько силы взялось?
- За жизнь свою, наверное, испугался, - выдала свою версию Агриппина.
- Испугался, да только не за свою жизнь, а за вашу, - а этот раз ехидство уже появилось в голосе Вилория. - Как выскочит, да как завопит: «Спасайте княгиню, пожар!» Но когда услыхал, что богатыри своими сапожищами по коридору затопали, тут же наутек бросился. Понимал, конечно, что Берендей нынче особенно скор на расправу. Сначала на плаху отправит, а уж потом только разбираться будет, кто именно и в чем именно виноват.
Беззаветная преданность Микишки до глубины души растрогала Агриппину. Как ни крепилась
