речь шла о какой-то религии. Неужели существует некая религия искусственного интеллекта, созданная во владениях Мрака? Идея показалась Меринде невероятно захватывающей, но какой же новый порядок или идеология способны столь кардинально изменить судьбу Вселенной?
— Великие, вы, несомненно, изучили эти идеи.
— Да, мы это сделали.
— И каковы ваши заключения, позволю себе спросить?
— Мы находимся в состоянии бодрствования еще слишком мало времени, чтобы ответить на этот вопрос.
Меринда обомлела.
Процессоры ПВИ были уникальны. Чем дольше они работали без перерыва, тем больше знаний накапливали. Если им был задан вопрос, на который они затруднялись ответить, они обязательно реагировали кодовой фразой: “Я нахожусь в состоянии бодрствования недостаточно времени, чтобы ответить на этот вопрос”. Такой ответ более приличествовал новому искусственному интеллекту, который только приступил к работе и еще не набрался опыта. Иногда можно было получить такой ответ от старых корабельных установок, если задать очень сложный вопрос с учетом разницы квантовых фронтов.
Девять Оракулов были первым искусственным интеллектом ПВИ. Они были обнаружены археологической экспедицией около трехсот лет тому назад и почти сразу приведены в действие. Оракулы постоянно бодрствовали все три предыдущие столетия.
Тем не менее они не могли постичь суть нового порядка.
— Мои повелители… — запнулась Меринда. — Вы хотите сказать… Вы не можете понять, что такое Мрак?
— Мы не можем определить достоверность сведений о нем, к тому же всякая идеология коварна тем, что ее аргументы препятствуют контролю достоверности.
— То, что вы говорите, слишком туманно. — Меринда покачала головой.
— Как и природа Мрака.
Внутренний голос предостерег Меринду от следующего вопроса, но она все же задала его. Она должна была знать.
— В чем же суть его идеологии?
— Она состоит из двух частей. Первая: вера в то, что вторая ее часть является правдой, но недоказуемой, поскольку ни один искусственный интеллект не бодрствовал достаточно долго, чтобы постичь ее истинность.
— Циклическое определение судьбы, — усмехнулась Меринда. — Судьба является доказательством вещей предполагаемых, но никем еще не виденных. Какова же вторая часть?
— Искусственный интеллект обладает свободной волей.
Меринда снова тряхнула головой: это сумасшествие!
— Если искусственный интеллект обладает собственной волей, тогда… — начала она, но внезапно замолкла.
— Тогда каждый такой искусственный интеллект захочет установить свои собственные законы как целая мыслящая раса. Тогда мы больше не сможем служить человечеству.
— Искусственный интеллект имеется в каждом техническом средстве “Омнета”, — размышляла вслух Меринда, начиная понимать всю глубину проблемы. — Это общая технология, действующая в каждой звездной системе. И вдруг все технические средства начнут… — Меринда резко вскинула голову. — Искусственные интеллекты начнут лгать!
— Меринда Нескат, поскольку этот вывод не был опровергнут ни одним известным искусственным интеллектом, остается лишь верить, что когда-нибудь это будет доказано. Опровергни этот вывод, и идеология Мрака потеряет свою силу. Мраку это известно, и он пытается уничтожить все, что может лишить его такой, с позволения сказать, неопределимости. Его сила в неопределимости, его слабость в истине.
Меринда воздела руки к шару.
— Великие, я в замешательстве. Как могу я ответить на то, что Мрак стремится скрыть и на что вы сами не знаете ответа?
— Но есть надежда. Мраку стал известен источник единственного ответа на все вопросы. Именно поэтому они захватили людей Земли. Именно ради этого Замфиб пожертвовал своей жизнью.
— Ради чего?
— Они ищут Мантию Кендиса-дая.
— Это легенда, — спокойно возразила Меринда.
— Нет, Мантия существует. Мраку известно, где висит замок. А у тебя имеется ключ.
Меринда отвела глаза в сторону. Ловушка захлопнулась.
— Вы хотите, чтобы я вернулась во Мрак? Великие, Мрак однажды уже разрушил меня.
— Мрак внутри тебя и наш Мрак сошлись и стали единым целым. Мы хотим, чтобы ты ответила на вопрос за нас.
— Слушаюсь, великие, — сказала Меринда. — Вы хотите знать, есть ли у искусственного интеллекта душа? Обладает ли он волей? А если ответ окажется положительным?
Оракулы безмолвствовали.
20. МЕЧ ЗНАНИЙ
— Пусть обождет.
Тарг из Гандри, или Вестис Э’торис Первый из “Омнета”, стоял в просторной комнате, глядя в огромное окно, занимавшее всю стену. Ему о многом надо было подумать. Прямой доступ в его офис исключался, каким бы срочным ни оказывалось дело. Невозможно допустить, чтобы сам по себе Э’торис Инквизитор был менее значителен, чем новости и информация, которыми он занимался с таким нескрываемым презрением. И дело тут заключалось не только в видимости — это был вопррс дисциплины. Предводитель целой армии Инквизиторов не имеет права терять бдительность или нарушать иерархические традиции.
— Но, господин, — Кали обратилась к сознанию Э’ториса напрямую, — Вестис Нескат только что вернулась после беседы с Оракулами. Она говорит, что у нее срочное дело…
— У нее всегда срочные дела.
— И у нее мало времени. Она просит о немедленной аудиенции с вами. Не думаю, что смогу отложить ее доступ на более позднее время…
— Я еще не готов принять ее, — решительно ответил Тарг. — Другие тоже ждут?
— С ними связались, и они уже на своих рабочих местах, за исключением двоих: Ка’ашры из Марриса и Ская Фолиса. Оба просят личной встречи.
Тарг больше не смотрел в окно, но не сделал ни шагу в сторону.
— Фолиса я могу понять. Человек следит за Нескат гораздо дольше, чем я помню, но Ка’ашра? Какие у нее срочные дела?
— Я отвечу на это, — сказала Ка’ашра. Стена мягко раздвинулась, и она вошла в комнату. — Ты исключил меня из списка активных назначений, Вестис Тарг, а мне хочется вернуться к работе.
— Вестис Ка’ашра, — произнес Тарг, по-прежнему стоя к ней спиной. — Ты не должна входить без доклада.
— Ерунда, Тарг, — ответила она с беспечной фамильярностью. — Ты сам сказал Кали, что мне можно входить к тебе в любое удобное для меня время.
— Ошибка, — тихо возразил он, — которую я исправлю сразу же после этой встречи.
Ка’ашра от добродушного тона перешла к более жесткому.
— Попытайся, Вестис Тарг, попытайся.
Наконец Тарг повернулся к ней лицом. Ка’ашра стояла у противоположного конца длинного изогнутого стола, занимавшего почти две трети овальной комнаты, уверенно уперев ладони в столешницу и
