Теперь настала очередь Ибрагима удивляться.
— Да? Я думал, пищевые поставки имеют больший приоритет, чем машины, и поэтому…
— Нет, пищи хватает и так. Я просмотрел кое-какие данные, ту партию модифицированной капусты ввезли сразу после выступления, тогда у нас были опасения, что будут проблемы с продовольствием, но опасения не оправдались. Мур все очень хорошо организовал.
— Ты выяснил дату производства этой партии?
— Нет, не выяснил. Я не заказывал этот анализ, вначале просто не подумал, а потом понял, что хорошо, что не подумал, потому что эти яйцеголовые могли задуматься, как капустная масса оказалась на Деметре после революции.
— Да, ты прав, могло нехорошо получиться. Надо было тебя предупредить… Ладно, проехали. Значит, нехватка пищи тут ни при чем… Тогда почему твои боссы заморозили стройку?
— Понятия не имею.
— Я тоже. Дзимбээ, только честно, ты действительно не знал, что есть связь с другими планетами?
— Можно подумать, — ты сам не знаешь, что я знал, а чего не знал. У тебя же детекторы лжи…
— Ответь, пожалуйста, на вопрос.
— Я не знал.
— Верю. Понимаешь, чтобы детектор лжи сработал, надо, чтобы ты что-нибудь сказал, чтобы было что оценивать. Как думаешь, Багров в курсе того, что есть связь с Землей?
— Наверняка.
— Борода?
— Не знаю.
— Сингх?
— Его же убили.
— Когда он был жив, он знал про эти вокзалы?
— Вряд ли. Видел бы ты, как он драпал с Гефеста, так боялся не успеть на последний поезд… Если бы он знал, что есть и другой путь, он бы так не торопился.
— Логично. По-твоему, Багров — настоящий лидер братства?
— А что, есть сомнения?
— Есть.
— Какого рода?
— Я могу их описать только в терминах теории распознавания образов. Боюсь, ты не поймешь.
— Проанализировал выступления Багрова своим компьютером в мозгах?
— Да. У него есть большие несоответствия между внутренним и внешним поведением. То, как он ведет себя в личном общении, не сочетается с теми решениями, которые он принимает.
— Говорят, Ленин в личном общении был очень добрым.
— Зато документы, которые он подписывал, иногда получались очень злыми.
— А документы, подписанные Багровым, ты читал? Много?
— Достаточно. Ты разбираешься в математической психологии?
— Только в прикладной. Я не теоретик, я практик.
— Я тоже практик. Я бы с удовольствием сформулировал выводы нормальным языком, да не получается. Если коротко, то по всем признакам выходит, что Багров — обычный рядовой политикан вроде Линкольна или Ганди. Он способен заварить кашу, которую потом десятилетиями придется расхлебывать, но долго управлять планетой и не делать ошибок — выше его сил. Так следует из его карты личности. Но за все время, что он стоит во главе братства, он не допустил ни одной серьезной ошибки.
— А как же биржевой крах?
— Это был несчастный случай, такие вещи не всегда можно предусмотреть. У Багрова были мелкие ляпы, но ни одной стратегической ошибки он не допустил.
— Он недооценил твою мафию.
— Это не моя мафия, я в ней выполняю чисто декоративные функции, как король при конституционной монархии.
— Да ну? А кто на самом деле всем заправляет?
— Его все зовут просто Шеф. Я ничего про него не знаю, лично мы никогда не общались, все приказы приходят только по сети. Я сильно подозреваю, что это не один человек, а небольшая группа.
— Приказы приходят по сети? У вас там своя глобальная сеть? Она все базы охватывает?
— Ты и сам знаешь ответ, — Ибрагим досадливо поморщился, — мы присосались к вашим каналам сразу после революции. Токиро Окаяма — очень хороший специалист, но и он иногда ошибается. Сопротивление пользуется вашей связью с самого начала и до сих пор. Я надеюсь, ты не станешь сразу же поднимать тревогу?
— Не стану. Но не потому, что считаю, что это в порядке вещей, а…
— Потому что ты получил приказ обеспечить сопротивлению доступ к общепланетарной сети. Нет, извини, я ошибся, ты этого приказа не получал, тебя не поставили в известность. При случае уточни у Окаямы, только замотивируй вопрос, чтобы он не удивился, откуда ты это знаешь.
Некоторое время Дзимбээ неподвижно сидел и что-то обдумывал. Ибрагим знал, что именно он обдумывает, но не вмешивался в процесс. Как говорится, клиент должен дозреть.
— Ты слишком много знаешь, — сказал Дзимбээ после долгой паузы. — Не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, но это наводит на разные мысли… Не важно. Скажи мне лучше вот что — Багров быстро согласился на перемирие?
— Мгновенно.
— Мы что, проиграли войну?
— Нет, не проиграли, решающее сражение даже не началось. Я надеялся на скорую победу, но когда ты разоблачил Якадзуно и Галю, ситуация стала слишком неопределенной.
— Пожалуй, стоит разгласить немного секретной информации, — заявил Дзимбээ. — Я получил приказ выйти на переговоры через час после того, как отослал Багрову донесение об аресте Якадзуно. Судя по тону приказа, Багров был уверен, что ты готов начать говорить.
Ибрагим невесело усмехнулся.
— Я так и думал, — сказал он. — Я тоже открою большую тайну. За два часа до того, как ты позвонил, я получил приказ от Шефа. Он велел соглашаться на переговоры, если поступит предложение от братства, и еще он передал мне условия перемирия. Они были приняты Багровым в неизменном виде, без каких-либо поправок. Танака переслал ему файл и тут же пришел положительный ответ. Багров вообще не торговался! Можешь себе такое представить?
— Не могу. А вот объяснить, к сожалению, могу.
— Я тоже могу. К сожалению. Дзимбээ грязно выругался.
— У тебя тут бар есть? — спросил он.
— Есть, только я сейчас не пью. В том, чтобы иметь компьютер в башке, есть и свои недостатки.
— Анатолий иногда выпивает.
— Я тоже иногда выпиваю, но в некоторых режимах это противопоказано. Но ты выпей, тебе поможет.
Дзимбээ покопался в баре, выудил оттуда бутылку коньяка и собрался было открыть, но Ибрагим его остановил.
— Возьми-ка лучше бутыль из-под растворителя, — посоветовал он. — Там тоже коньяк, только лучше. Галя Козлова гнала.
— Та самая?
— Та самая. Она, вообще-то, биохимик по основной специальности, она вывела бактерию, которая направляет спиртовое брожение по коньячному пути.
— Как это?
— Вместо браги получается нормальный коньяк, только слабый, его еще перегнать надо.
— Коньяк не перегонкой делают, его в специальных бочках настаивают.
— У нас его делают перегонкой. Попробуй, очень рекомендую. Слушай, Дзимбээ, мне даже обидно, ты
