меня будто за сявку держишь. Не буду я тебя отравлять!
— Ты в самом деле мысли читаешь?
— Нет, только вазомоторные реакции. И еще я прокачиваю через эвристический блок вероятный ход мыслей собеседника. Наливай, не бойся.
Дзимбээ откупорил бутылку и опасливо принюхался. Опасение на его лице сменилось приятным удивлением, он налил себе граммов пятьдесят, еще раз принюхался и немедленно выпил.
— Отличный коньяк, — констатировал он. — Только это не совсем коньяк, тут какой-то привкус есть.
— По-моему, так даже лучше.
— Не буду спорить. Наверное, надо распробовать.
— Не увлекайся. Так что, главный вывод ты сам озвучишь или предоставишь мне?
— Лучше давай ты.
— Хорошо. Я считаю, что мой шеф и твой шеф договорились между собой.
— Это очевидно.
— Ты не понял. Я считаю, что они договорились очень давно, может быть, еще до революции.
— Как это?
— Очень просто. Ты не обратил внимания, откуда прибыла та партия капусты?
— Что значит откуда? С Земли, откуда же еще.
— Я имею в виду, из какого города здесь, на Деметре.
— Можно посмотреть.
— Посмотри при случае. Готов поспорить, что, если поднять все транспортные накладные, рано или поздно всплывет Перекоп.
— Какой еще Перекоп?
— Посмотри на карте. У тебя в мобиле есть карта планеты?
— Есть. Сейчас посмотрю… Ага, вижу. Но это же у черта на рогах!
— Смотря с какой стороны посмотреть. Если смотреть со спутника, хорошо видно, что на трассе Перекоп-Олимп время от времени появляются трейлеры.
— Да какая там трасса! В Перекопе дорога кончается.
— Блажен, кто верует. Сам подумай, зачем в этих морковкиных заговеньях поселок с тысячным населением?
— Понятия не имею. И зачем?
— Перекоп — пограничный поселок, к северу от него начинается территория, контролируемая сопротивлением.
До революции Перекоп был основной перевалочной базой наркотрафика, а сейчас через Перекоп идут грузы, которые сопротивление поставляет братству. Например, пища с Земли. Если не веришь, подними документы, убедись, я в свое время тоже не сразу поверил.
— Но это ерунда какая-то получается! Зачем твоему шефу кормить подчиненных моего шефа?
— А кто сказал, что у наших шефов не может быть общего начальника? Кстати, ты не получал инструкцию о том, как вести переговоры?
— Нет, а что?
— Я хотел сравнить два текста — тот, который получил я, и тот, которым пользуются твои коллеги. Я не удивлюсь, если там будут совпадать целые фразы.
— Нет, это ерунда получается. Какой-то Большой Хмырь устроил нашу революцию и тут же начал помогать вам, стравил нас в гражданской войне, а потом, когда разруха стала неотвратима, взял да и помирил нас. Мы как куклы в театре!
— Это не театр, Дзимбээ, тут все устроено не только ради развлечения. На самом деле это большая многоходовая комбинация. Знаешь, зачем Багрову нужно сопротивление?
— Зачем?
— А ты подумай. Кто виноват в том, что дела у вас идут так плохо? Почему на Деметре разруха, почему половина населения планеты ютится во временных лагерях и строит всякие заводы вместо того, чтобы жить как нормальные люди? Почему терраформинг закончился, едва успев начаться? Все очень просто — во всем виновато сопротивление, да еще ящеры, которых оно науськивает. Любому тоталитарному режиму нужен враг, ведь когда есть враг, легче заставить народ затянуть пояса и ни о чем не думать. Почему все так плохо? Потому что враг не дремлет. Сам подумай, если бы нас не было, как бы народ отреагировал на трудовую мобилизацию?
— Ты серьезно считаешь, что Багров строит тоталитарное общество?
— Он его уже построил. Поправка — не Багров, а те, кто за ним стоит.
— А зачем это нужно тем, кто за ним стоит? Они фанатики?
— Фанатики не прячутся за чужой идеологией. Они ведь не настоящие леннонцы.
— Тогда зачем им все это нужно? Заработать денег?
— Боюсь, деньги их не интересуют. Их интересует только власть.
— Но зачем? Я еще понимаю — иметь верховную власть в нормальной развитой стране. Но зачем быть властелином большой помойки? Какое в этом удовольствие?
— Для нас с тобой — никакого, а некоторым нравится. Если бы таких людей не было, империи распадались бы куда медленнее. У тех, кто стоит за Багровым, есть ясная цель — абсолютная власть над целой планетой. Ты когда-нибудь играл в стратегические игры?
— Намекаешь, что кто-то тащится от того, что играет с настоящей планетой?
— Возможно. А может, у них есть и другая цель, идущая еще дальше. Не знаю. Я точно знаю одно, мы с тобой — марионетки в чужих руках. Тебе нравится быть марионеткой?
— А какие есть альтернативы?
— Разные. Можно все оставить как есть. В том, чтобы быть куклой, есть и свои плюсы.
— Еще?
— Можно попробовать выяснить, кто стоит за всем этим спектаклем, и поговорить с ним лицом к лицу. А можно не разговаривать, а сразу оторвать одно место.
— Думаешь, получится?
— Попробовать можно. У меня есть несколько сюрпризов, самый большой из которых, кстати, ты.
— А ты уверен, что я соглашусь участвовать в этом деле?
— Откуда я знаю? Я даже в самом себе не уверен. Вначале надо выяснить, кто на самом деле командует театром, а там видно будет.
— И как же ты собираешься выяснить?
— Ты из любопытства спрашиваешь или действительно хочешь помочь?
— Действительно хочу помочь. Твой детектор лжи мне верит?
— Он считает, что это похоже на правду. Ты входишь в ЦРК?
— Вхожу. А что?
— Мне нужны адреса всех его членов, физические и электронные.
— А в задницу тебе не подудеть?
— Не груби. Можешь не бояться, я больше не собираюсь никого убивать.
— Думаешь, я тебе поверю?
— Хочешь — верь, не хочешь — не верь. Раньше я действительно хотел устроить большой террор среди членов ЦРК, но сейчас это уже не актуально. Я готов дать честное слово, что без согласования с тобой не буду причинять вреда никому из ваших боссов.
— Готов дать слово или даешь слово?
— Даю честное слово, что не буду причинять никакого вреда никому из членов ЦРК без твоего согласия. Пойми, мне незачем лгать, ты мне нравишься, нет, не в этом смысле, — поправился Ибрагим. — Я думаю, мы с тобой сработаемся.
— Ладно, уговорил… Давай мобилу. Все совещания ЦРК проходят в виртуальности, сейчас я тебе дам адрес чата и ключ для входа. Но этот ключ дает только полномочия обычного пользователя.
— Этого хватит. Спасибо, Дзимбээ.
— Можно задать нескромный вопрос?
