придворного мага.
— Они! — уверенно сказал сотник, сразу опознав спутников Жака.
— Не-е-е, это не мы-ы-ы... — протяжно зевнул дракон.— Правда, Борюсик?
Сотник с размаху ударил по каменному выступу около входной двери. Гобелены упали, обнажив ниши в стенах. В каждой нише стояли по два охранника со звукоизоляционными наушниками на ушах и взведенными арбалетами в руках. Оборотень посмотрел на них мутными удивленными глазами.
— Пра-а-авда. Только, по-моему, мы попа-а-ались.— Борюсик тоже с наслаждением зевнул, распустил завязки отвоеванного у Жака мешка и начал складывать в него вино, рыбу...
Дракон сломался первым. Веки его сами собой закрылись, и он оплыл в кресле, погружаясь в глубокий гипнотический сон, мысленно проклиная творение чинляндских мастеров. Борюсик оказался крепче. Он заснул, только когда стол опустел, а мешок оказался набит доверху; лишь после этого в комнату вошел маг и дунул каждому с ладони в лицо какую-то пыльцу...
9
Очнулся дракон от чьего-то бурчания уже в подземелье. Вообще-то о том, что это было подземелье, говорило лишь отсутствие окон и цепь, которой его приковали к стене. Во всех остальных отношениях камера была оборудована на уровне. Около стен стояли очень культурные топчаны, в центре — стол, накрытый белоснежной скатеркой, а на столе, как и в гостевой комнате, чего только не было! И мясные, и рыбные блюда, и все это на дорогом фарфоре. Ножи и вилки были изготовлены из серебра, мягкого и тупого, чтобы узники, не дай бог, не порезались и не укололись. В центре стола в вазе стоял букет полевых цветов, а рядом с ним канделябр о множестве свечей, которые освещали все это великолепие. За столом сидел понурый Жак де Паранель. Длина цепи, тянувшейся от массивного ошейника на его шее к стене, была рассчитана очень точно и позволяла узнику откушать с удобствами, не входя в физический контакт с другими узниками подземелья.
Дракон спустил ноги с топчана, сел, потряс головой. На соседнем топчане заворочался Борюсик. Оборотень спал в обнимку с мешком, который стражники у него, даже у сонного, отнять не сумели. Он тоже начал приходить в себя, протяжно зевнул, сел, недоуменно похлопал глазами на мешок, отставил его в сторону и начал осматриваться, оценивая обстановку. Взгляд его затормозился на рыцаре, он прислушался, и рот тут же растянулся до ушей в умиленной улыбке. Только тут дракон понял, что его разбудило. Их рыцарь гадал, методично обрывая лепестки ромашки:
— ...отпустят, не отпустят, бабушке скажут, не скажут, папа узнает, не узнает, отпустят, не отпустят... — Он оборвал последний лепесток.— Не отпустя-а-ат...— затосковал Жак.— И ромашки кончились.
— А ты на цепях погадай,— посоветовал Ариэль,— и только на «отпустят, не отпустят».
Жак послушно начал гадать на цепях.
— Отпустят, не отпустят, отпустят, не отпустят,— Сломанные мощными пальцами звенья цепи он бросал на пол до тех пор, пока около стены эти звенья не кончились.— Не отпустят! — в отчаянии простонал он.
— Да ты еще недогадал,— поспешил утешить его Борюсик.— У тебя еще ножные и ручные цепи остались. Только начинай гадать с «не отпустят».
— Не отпустят, отпустят... — принялся дорывать цепи добродушный гигант.
Дракон с Борюсиком переглянулись.
— Дремучий нам рыцарь попался,— высказал общую мысль дракон.
— Угу. Но это я и раньше знал. Меня больше интересует, с чего бы это нас в такую шикарную камеру засунули.
— К Жаку нас засунули, чтобы потом со всеми тремя разбираться было легче,— пояснил дракон.— А в Жаке королевская кровь течет, ему камера со всеми удобствами положена.
— Нам повезло,— вздохнул оборотень, покопался ногтем в прорези хитроумного замка, заставив его щелкнуть.
Ошейник раскрылся и вместе с цепью упал на пол. Ту же операцию Борюсик повторил с ножными и ручными кандалами.
— Да, нам повезло.
Ариэлю было лень возиться с хитроумным замком, а потому, пользуясь тем, что внимание оборотня было сосредоточено на дорывающем последние звенья цепи рыцаре, он позволил себе нарастить драконьи бронированные пластины на шее, руках и ногах, напряг мускулы и мгновенно принял прежний вид.
Оковы, весело звеня цепями, осыпались на пол.
— Отпустят!!! — радостно завопил Жак, дорывая последнее стальное кольцо.
— Рад за тебя,— поздравил его оборотень.— Только не ори так.
Борюсик подошел к рыцарю.
— Эти украшения здесь лишние,— решил он и принялся ковыряться в замке его ошейника, на котором рыцарь погадать не догадался. Ему для полного счастья хватило и звеньев цепи.
— Слушай, Борюсик.— Дракон повел носом.
— Чего? — Оборотень повернулся к Ариэлю с распавшимся на две части ошейником в руках.
— Я тут странное что-то учуял.
— Сейчас— Оборотень освободил рыцаря от ножных и ручных кандалов.— Так чего ты хотел сказать?
— Да ты обоняние включи. Неужто сам не чуешь? — удивился Ариэль, обнюхивая свои руки и одежду.
— А, ты об этом,— отмахнулся оборотень.— Конечно, учуял. Сразу, как очухался, учуял. Пыльцой волчьей ягоды нас опылили, пока мы дрыхли.
— Они что, нас за некромантов приняли? — удивился дракон.
— Конечно! Только их обряды способны вытащить из мертвого мозга информацию. Или ты думал, вампиры голову графа де Куфто ради забавы сперли? А волчья ягода против некромантов... О, идея! — Борюсик начал руками стирать с лица остатки пыльцы и втирать ее в свою буйную шевелюру. Заметив недоуменные взгляды Ариэля и Жака, соизволил пояснить: — Эта гадость хорошо от блох помогает. Я этих вредных насекомых столько на собачьих боях нахватал, спасу нет!
Жак с Ариэлем поспешили от него отпрыгнуть, и сделали это очень вовремя. На белоснежную скатерть, спасаясь от волчьей пыльцы, посыпались блохи. Отскакивая, Ариэль невольно оказался рядом с входной дверью в камеру.
— Стоп. А нас что, не охраняют? — удивился он.
— С чего ты взял? — Борюсик по-собачьи потряс головой, пуская своих блох в полет.
Летели они не прицельно, а в разные стороны, за что оборотень получил отдельный приз от дракона. Приз в виде запущенного в полет кресла оборотню не понравился. Низко пригнувшись, он пропустил его над головой. Кресло разлетелось на запчасти, грохнувшись о стенку.
— Вот с этого и взял,— пояснил дракон.— Мы тут такой шум устроили, а успокаивать нас никто не спешит.
— Верно,— обрадовался Борюсик, схватил свой мешок, подбежал к двери и приложил глаз к маленькому зарешеченному окошку в ней.— Вот свезло так свезло! Никого! На что они надеются, придурки? Что мы будем тут покорно ждать виселицы или плахи?
— На пыльцу волчьей ягоды надеются,— вздохнул дракон.— Некроманты от нее столбенеют. И на цепи надеются. Только они не учли в своих расчетах Жака и нас.
— Я ж говорю: идиоты! — радостно воскликнул Борюсик— Итак, господа, полдела сделано! Мы во дворце, свободны и у нас еще вся ночь впереди! Осталось только открыть эту дверь.
Оборотень поковырялся ногтем в замочной скважине, и замок тихо щелкнул, открывая путь к свободе. Борюсик сунул голову в коридор.
— Точно, никого! За мной!
