отказать. — Я рубашку твою застираю и сушиться повешу. А ты, если хочешь, иди вот сюда, на кухню, приготовь нам пару чашек кофе.
— С удовольствием.
Кухонька оказалась тоже небольшой и чистой.
— А тараканы у тебя есть? — спросил Павел, вспоминая общежитские полчища этих подлых существ.
— Нет, конечно. Это же чердак. Сюда ни один уважающий себя таракан не полезет.
Маленькая плитка была подключена к небольшому газовому баллону. Павел включил ее и обнаружил на столике кухни кофеварку. Засыпал из пакета молотого кофе, поставил кофеварку на огонь и стал ждать, осматриваясь. Все, что он видел, поражало его до немоты.
— Лена, — крикнул он, — а как к этому относятся жильцы?
— К чему — этому?
— Ну к тому, что ты живешь на чердаке.
— А вот это уже серьезный вопрос, Павел. И я отвечу тебе на него не раньше, чем выстираю твою рубашку и напьюсь кофе.
Рубашка благополучно отстиралась. Лена повесила ее сушиться на очередной веревке и пришла на кухню пить кофе.
Сделала глоток из своей чашки и улыбнулась:
— А ты мастер варить кофе, да, Павел?
— Ну не знаю. В этом, наверное, скорее заслуга твоей кофеварки.
Они пили кофе, и Павел ждал, когда Лена ответит на его вопрос.
— Итак, ты хочешь знать, как относятся все остальные жильцы к тому, что я живу на чердаке?
— Да.
— Ответ прост, Павел. Они меня не видят. Они обо мне не знают. Обо мне знает только дядя Витя, да и то лишь потому, что я сама этого захотела.
— То есть? Я не понимаю…
— Видишь ли, Павел, я обладаю даром. Может, это громко звучит, но это действительно дар. Меня могут видеть лишь те, кому я это позволяю. Для остальных я просто невидимка. Серьезно. Я не шучу. Я уже в пять лет в себе это свойство открыла. Надо сказать, недурное свойство. Помогает жить. Я сейчас перешла на второй курс, а знает о моем существовании только кучка студентов да еще преподаватели. И то не все, к некоторым я не хожу на лекции.
— Но в библиотеке… Я тебя сразу увидел.
— Верно. Потому что я захотела, чтобы ты меня увидел. Вспомни, я ведь обратилась к тебе первой.
Павел выдавил из себя очень царапучую фразу:
— А для чего ты захотела, чтобы я тебя увидел?
— Ты мне понравился. Смотрю, симпатичный парень с умным лицом. Это такое редкое сочетание. И я подумала, что мы можем подружиться. И вообще, ты первый гость моего чердака. Цени.
— Ценю, — сказал Павел.
— Ну что, пошли, посмотришь на мою коллекцию 'Оборотни навсегда'?
— Большая коллекция?
— Да, я даже выделила для нее комнатушку. И повесила там потрясные шторы. Ты сейчас увидишь.
Елена взяла Павла за руку и повела по чердаку. Потом сказала:
— Это здесь.
И Павел увидел волков.
Это были два мощных зверя с янтарными глазами и сильными лапами. Павел даже сначала слегка испугался их, но потом догадался: волки с большим мастерством были нарисованы на двух шторах.
— Это мои охранники, — совершенно серьезно сказала Лена и отодвинула одну из штор. — Заходи.
Это было что-то удивительное — рассматривать все постеры и рисунки, изображающие оборотней. Правда, оборотни эти представали чудовищами, распахивающими окровавленную зубастую пасть, придавив заодно мохнатой лапой какое-нибудь изуродованное тело.
— Оборотень, — тихо заговорила Елена за спиной Павла, — порождение тьмы и хаоса. Оборотень — это человек и зверь одновременно. У него две души — душа зверя и душа человека. Он подвластен полной луне и совершает свои убийства не только для того, чтобы насытиться. Оборотень — идеальная машина убийств.
У Павла по спине пополз холодок. Она говорила так, как будто знала что-то.
— Погубить оборотня трудно. Впрочем, серебро действительно приносит ему вред и может убить. Но не навсегда. Оборотни почти бессмертны, они неподвластны времени. Оборотень — это высшее существо, люди перед ним — ничто.
Павел повернулся к Елене:
— Ты так говоришь, будто…
— Будто что?
— Восхищаешься оборотнями.
— А разве ими не стоит восхищаться? Знаешь, однажды я видела настоящего оборотня.
Павел вздрогнул:
— Где?
— Я в полнолуние как-то вылезла на крышу и сидела, любуясь полной луной. И вдруг услышала шорох и стон. На крыше другой высотки. Там был человек. Сначала человек, а потом он стал превращаться. Он превратился в огромную птицу и улетел. А потом я прочла, что оборотни необязательно превращаются только в волков. Они могут быть урсолюдами — оборотнями-медведями и птицелюдами. Как бы я сама хотела быть оборотнем!
— Серьезно?
— Конечно. Кстати, вот тебе книга. Это энциклопедия оборотней. Здесь ты найдешь все про оборотней. Но условие одно: ты должен вернуть мне книгу.
— Иначе ты меня убьешь?
— Нет, я тогда превращусь-таки в оборотня и искусаю тебя до смерти.
Павел криво усмехнулся. Держа книгу в руках, он вышел следом за Еленой в 'гостиную'. Девушка на минуту отлучилась, потом принесла рубашку Павла — высохшую и чистую.
— Извини, что не погладила, — сказала она, — у меня утюг поломался.
— А давай я починю! — загорелся Павел. — Я дома всегда наш утюг чинил.
— Ну если хочешь…
Елена принесла Павлу утюг 'Браун'. Павел устроился за столиком, отвинтил подошву утюга, заглянул в его пластиковые внутренности.
— Так и есть, — сообщил он. — Шнур перетерся и перегорел. Надо просто отрезать испорченный кусок, и все.
Что он и сделал. Елена наблюдала за его манипуляциями и расспрашивала о том, о сем. И сама рассказывала о себе. Павел узнал, что девушка учится на втором курсе вокального факультета, что у нее меццо-сопрано и она мечтает когда-нибудь создать рок-группу, которая будет называться 'Оборотни'. Но было хорошо и то, что она не стала посмеиваться над желанием Павла быть библиотекарем.
Утюг заработал, Лена отгладила рубашку Павла и предложила ему прогуляться по крыше.
— Знаешь, как здорово! — воскликнула она. — Столько неба вокруг!
По приставной лесенке они выбрались на крышу. Здесь пекло августовское солнце и действительно было много неба, необыкновенной красоты неба.
— Брось монетку, — внезапно сказала Лена.
— Что?
— Брось монетку на крышу, — улыбнулась Лена. — Если хочешь сюда еще раз вернуться.
Хорошо. — Павел пошарил в карманах джинсов, нашарил рубль и бросил его на поверхность крыши.
