заявление-то написать надо все равно, а потом по магазинам тряпок кое-каких купить.
— У меня даже белья нет! — воскликнула Инна.
— Разберемся, не дрейфь, — сказала Галина, и по этой урсолюдице было видно, что она умеет справляться с трудностями.
Они быстро покончили с едой, снова влезли в дубленки и вышли на морозный воздух. В небе висел тонкий серпик месяца, намекая на то, что световой день будет очень коротким.
Галина вывела 'форд' из гаража, открыла ворота:
— Полезайте!
Наши герои залезли в машину, немного пахнущую медведем, Галина заперла ворота гаража, села за руль, и машина двинулась вперед, периодически буксуя там, где за ночь особенно много намело снега.
Они, по петляв немного между коттеджами, выехали на трассу. На ней снег уже успели убрать, и машина смогла развить приличную скорость.
— Сначала в больницу! — крикнула Галина, заглушаемая ревом мотора. — Остальное потом.
Они доехали до Первой городской больницы имени Семашко и припарковались у входа. По указателю нашли корпус интенсивной терапии и побежали туда. Но оказалось, что пациентка с редкой фамилией Лозоход пока туда не поступала. Тогда они поспешили в реанимационный корпус.
Сначала взволнованных посетителей не хотели впускать из-за их дикого растрепанного вида, но Галина с помощью симпатичной цветной купюры уломала медсестру, и та даже сообщила, в какой палате лежит больная.
У дверей палаты стояло кресло, и в нем сидел Лозоход-старший.
— Отец, ну что?
— Состояние стабильное, но в сознание она пока не пришла. Молодцы, что навестили, но в палату к ней нам рано. Я вот сижу, дежурю. А вы что это так одеты?
— Да нас ограбили.
— А, ну да, да. Это не смертельно. Галина, вот возьми денег, пусть они по магазинам пройдутся. Но сначала в милицию заявите.
Они так и сделали. В милиции их заявление приняли с большим сочувствием, но сказали, что дело это глухое, потому что эти гномы страсть как хитры и опытны в воровских штучках.
Заодно зашли в телефонную компанию — попросили прислать рабочих починить обрыв сети.
В торговом центре наши герои купили себе одежду на первое время, а в продовольственном супермаркете — гору продуктов, хотя Галина предложила пожить у нее.
— Нет, — отказался Павел. — Должны же мы хоть когда-то становиться самостоятельными.
Тогда Галина довезла их до загородного дома; несмотря на все заверения и уговоры, оставила у Лозоход свой 'форд', а сама зашагала к своему дому по снежной целине. Валенки и тулупы она тоже оставила ребятам.
И вот молодожены остались в одиночестве в ранних декабрьских сумерках. И вдруг заплакали и прижались друг к другу, как дети, застигнутые грозой. Павел не знал, о чем плакала Инна, может, об утрате бриллиантового колье, но он плакал о том, что мать его в больнице, а Лена, Лена вообще неизвестно где, в каком-то богом забытом городке под названием Оро.
Наконец они успокоились. Заперли покрепче двери, и Инна приготовила обед, или, скорее, ранний ужин. При этом она успевала успокаивать Павла, что, мол, инсульт болезнь хоть и тяжелая, но все же лучше, чем рак.
Павел соглашался с Инной, но все равно беспокоился.
Поев, они решили, что могут позволить себе бутылку вина. Бар, слава богу, эти мошенники не обчистили, так что нашлось вполне приличное мерло.
Павел налил себе бокал, а Инне плеснул на донышко — нельзя вредить детям алкоголем.
— Наконец-то этот жуткий день закончился, — сказала Инна, усаживаясь перед телевизором смотреть девятичасовые новости.
Павел кивнул. И тут им в дверь позвонили.
— Инна, иди наверх, я сам открою, — сказал Павел.
Открыл дверь и обомлел. На пороге образовалась чуть ли не целая процессия.
Впереди стояли гномы Исидор и Эльза, закованные в наручники. Следом стояли милиционеры, державшие в руках знакомые сумки и чемоданы. А неподалеку еще и виднелся 'фиат', угнанный злоумышленниками. И все это — в блеске алых и синих всполохов маячков на патрульных машинах.
— Это они? — спросил милиционер, указывая на Эльза и Исидора.
— Они! И вещи наши.
— Тогда пройдемте в дом для оформления протокола.
Протокол оформили очень быстро.
Из своей комнаты сверху спустилась Инна и гневно посмотрела на гномов-злоумышленников:
— Я должна проверить, все ли цело.
— Всё уже просмотрели и составили опись. Вроде бы все цело, даже бриллиантовое колье на месте.
— Как вы их обнаружили? — спросил Павел.
— По вашей же наводке. Вы все очень хорошо описали. И к тому же, когда эти гномы появились у супермаркета, нагруженные похищенным добром, в чемоданах сработала сигнализация.
— Но у нас нет…
— Есть сигнализация! — перебил Инну Павел. — Ведьмовская. Ее на наши чемоданы на всякий случай сама Дарья Белинская навесила.
— Вот она-то и сработала. Шум поднялся страшный. А эти двое с чемоданами приклеились к земле и ступить шагу не могут. Вот мы и повязали их, голубчиков.
Наконец задержанных увели. Инна закатила машину в гараж и сказала:
— Вот теперь-то я точно не усну! Буду разбирать чемоданы.
— Я помогу. — Павел надеялся, что эта рутинная работа поможет ему хоть ненадолго отвлечься от мыслей о матери и ее болезни.
Прошло несколько дней…
Мать Павла выписали из больницы, и она уже могла передвигаться по дому без посторонней помощи.
— Я должна присутствовать на коронации собственного сына, — твердо заявила она.
Уже всюду торговали елками, а Павел и Инна подписывали десятки приглашений на коронацию принца Павла, которая состоится в ночь с тридцать первого декабря на первое января в праздничном павильоне Щедровской Общины оборотней.
Инна решила, что наденет платье, в котором была на второй день свадьбы, а Павел решил ограничиться той самой визиткой.
И вот наконец настал день коронации. Точнее, ночь коронации. Все гости подняли бокалы с шампанским, слушая речь Президента, а когда начали бить куранты, все с криками 'гип-гип-ура!' выпили за нового принца Щедровской Общины и его принцессу. Павлу и Инне надели на головы тонкие золотые обручи, украшенные бриллиантами. Было много тостов, восхвалений и даже одна небольшая пьяная драчка, которую быстро утихомирили.
После новогодних праздников мать Павла уехала в санаторий — проходить курс реабилитации, а Инну положили на сохранение. Она плакала и не хотела расставаться с Павлом, и Павел пообещал ходить к ней каждый день. Стояли крепкие морозы, но Павел их не замечал. Он всерьез опасался за Инну и детей. Ведь это его дети!
И еще Павла беспокоила одна мысль. Он не знал, как с этим лучше подойти к отцу, и в конце концов решился:
— Отец, я давно хотел тебя спросить…
— Я слушаю, сынок.
— Может, говорить об этом бестактно, но я хочу знать: на какие деньги вы смогли купить нам с Инной этот шикарный коттедж? Ведь и он сам, и обстановка, и машина тянут на… миллионы.
— Что ж, теперь ты принц, ты вправе знать. Каждый принц Щедровской Общины получает право на
