– Все закончится неплохо, парень. Если ты не будешь забывать одну вещь – в этом ружье остался еще один патрон. Скажу тебе откровенно – я приберегаю его для другого... Но если ты не избавишься от своей вредной привычки – ставить вопросы в категоричной форме... Ты меня понял, правда?
Похоже, слова уже не значили ничего. Здесь уже слишком многое не значило ничего. Соловьев просто кивнул.
– Тогда – поехали дальше. Нам надо кое-кого догнать. В этом есть смысл?
Он продолжал кивать, как заведенный. Но от него и не требовалось никакого другого ответа.
Мезенцев потянулся к флажку зажигания.
«Наверное, есть. Но провалиться мне на этом месте, если я вижу, в чем он заключается!»
Двигатель заработал, Мезенцев двинул рычаг переключения скоростей, и трактор рванулся вперед.
Двенадцать часов двадцать минут. Берег Оки в окрестностях деревни Бронцы.
В обрывистом берегу были сделаны ступеньки. Когда-то, в благословенные застойные времена по Оке несколько раз в день ходил катер: от Калуги до Тарусы и обратно. Но это было давно – целую эпоху назад. Сейчас катер ходил только по мере заполнения – если удавалось продать достаточно билетов, чтобы окупить горючее.
По пути катер делал несколько остановок, в том числе и здесь, на левом берегу рядом с Бронцами.
Ступеньки затоптали до такой степени, что они стали тверже камня. Ваня сбежал по ним к воде и пошел отыскивать лодку.
Они всегда приходили на это место купаться, течение здесь замедлялось, и дно было покрыто мягким песком. Выше и ниже по течению оно было илистым, и множество мидий, зарывшихся в ил, так и норовили порезать ногу острыми краями своих панцирей.
Невдалеке, метрах в двадцати, Ваня увидел лодку. Обычная самодельная лодка с прямоугольными просмоленными бортами. Вид у нее был неважный, и Ваня заколебался: а сможет ли она плыть? Или утонет, едва они выберутся на середину реки?
Но ведь комбат сказал: «Ищи лодку», он нашел, другой здесь нет. Наверное, он знает, что говорит.
Ваня подошел к лодке и попытался столкнуть ее в воду, но не смог сдвинуть с места. Он присмотрелся и увидел толстую ржавую цепь, тянувшуюся к прибрежным кустам...
– Здесь... Цепь... – тщательно сказал он. Ему хотелось говорить правильно. Хорошо. Поэтому он не торопился. За спиной послышались тяжелые шаги.
– Ухх! – Ластычев положил Николая на песок. – Мне бы еще вещмешок, полный боекомплект и рацию на спину, чтобы все было по-настоящему, – ворчливо сказал он.
Ваня почти ничего не понял из его слов, но на всякий случай улыбнулся.
– Все в порядке, ефрейтор. – Ластычев подошел к нему. – Что тут у нас?
Ваня показал ему на цепь и развел руками.
– Ну, это не страшно. Дай-ка мне эту машинку. – Не дожидаясь, он сам снял с плеча мальчика автомат, передвинул скобу предохранителя и отвел затвор. – Отойди в сторонку. Туда, подальше, к папке.
Ваня послушно отошел. Раздался одиночный выстрел, и одновременно с ним – глухой лязг, ржавый замок, удерживавший цепь, отскочил и повис на скобе.
– Ловко! С одного патрона, ефрейтор, а? – Ластычев, обернувшись, посмотрел на Ваню. – Ты думаешь, это просто? Просто только в кино.
Этот старик в полинявшей защитной рубашке говорил, не останавливаясь, и, как ни странно, Ваня понимал его. Он думал, что и сам теперь будет говорить много, оказывается, это так здорово – говорить. Но, наверное, читать не менее интересно. По крайней мере, такое складывается впечатление, глядя на Сержика. Сержик читает постоянно, даже за столом, если мама не сильно ворчит...
– Где-то здесь, в кустах, должны быть весла. – Голос комбата оторвал его от приятных мыслей. – Не мог же он утащить их в Бронцы. Каждый раз на себе не натаскаешься...
Старик оставил лодку и полез в кусты. Голос его звучал то тише, то громче, раздаваясь то из зарослей ивы, то из высоких зарослей сочной крапивы («Удивительно, как он не обжигается?» – подумал Ваня, крапиву он не любил. Да и кто, будучи в здравом уме, может любить крапиву? Только мама, которая умудрялась даже делать из нее салат, правда, предварительно обдав листья кипятком), затем Ваня услышал торжествующий голос:
– Вот они! Я так и думал! Конечно, он не мог утащить их с собой.
Ластычев вернулся, зажав под мышками две огромные грубые палки с лопастями на концах – весла, сделанные, по всей видимости, той же рукой, что и сама лодка.
– Ну что? В трюмах угля под завязку, провиантом мы обеспечены, воды – хоть залейся... Кстати, насчет воды... – Комбат почесал в затылке. – Она протекает, понимаешь? – обратился он к Ване. – Надо бы чем-нибудь вычерпывать воду. Ковшик какой или что-нибудь в этом духе.
Ваня пожал плечами. На песке валялись фантики от конфет, пустые сигаретные пачки, половинки раковин мидий, но ничего похожего на ковшик не было и в помине.
– Ладно, ефрейтор. Мне кажется, не стоит тянуть время. Пора уже выходить на рейд и ложиться на курс. Ты, кстати, случайно не из флотских будешь? Я ведь сухопутная крыса и ничего в этом не смыслю.
– Я тоже... – Это Ваня понял и даже засмеялся, – Я тоже крыса...
– Отлично. Ну, про папку твоего и говорить не стоит. Надеюсь, он будет все время спать. А если нет – я ему помогу.
Это звучало странно – Ваня не понимал, как можно заставить человека спать, если он не хочет. Вот разбудить – это очень просто, а спать... Но он не сомневался, что этот старик много чего может, и, наверное (хотя эта мысль казалась почти кощунственной), даже папе стоило у него кое-чему поучиться.
Ластычев подтащил Николая и положил его на дно, ближе к носу, а Ваню усадил на корму. Затем он вставил весла в уключины, а сам, увязая во влажном песке, оттолкнул лодку от берега. Она качнулась и пошла вперед. Ластычев какое-то время бежал рядом, шлепая по воде, брызги летели во все стороны и обдавали Ваню сверкающим фонтаном, он жмурился и смеялся, и комбат вместе с ним.
Потом Ластычев оттолкнулся от дна и прыгнул в лодку животом. Утлая посудина закачалась, угрожая тут же зачерпнуть воды низкими бортами, но, к счастью, комбат был не таким тяжелым. Отдуваясь, он перевернулся на спину, подтянул колени к животу и уселся на низкую скамеечку посередине.
– Это называется банка. Не вздумай сказать «лавка» – флотские засмеют. Понял? Ваня кивнул.
– Банка, – повторил он. Комбат налег на весла.
– Теперь главное – выгрести на середину, чтобы нас подхватило течением. А дальше останется только не потерять его. Через часок, думаю, будем в Тарусе. Ты бывал в Тарусе?
– Нет.
– Зря... Роскошные места. Ну, скоро сам увидишь. Так, слушай мою команду.
