Выйти замуж за эльфа

утешить, но осознала, что нечем, и опустила голову. Сцену всеобщего уныния нарушил все тот же голос:

– Кто здесь?

Мы замерли как мышь под веником. В моей руке непроизвольно возник до противного довольный Ахурамариэль. Ну любит он хорошую драку! А схватка с охраной темницы замка обещала быть не просто хорошей, а отличной.

В коридоре никого не было. Я посмотрела еще раз, внимательнее. Никого. Мистика какая-то. Ахурамариэль был со мной согласен. Редкий случай.

– Кто здесь? – осторожно поинтересовалась я, напряженно вглядываясь в полумрак коридора. Мало ли что…

Эх, надо было магический круг начертить! Вдруг это нежить или дух неупокоенный. Ахурамариэль ощутимо напрягся, готовясь отразить атаку незримого противника. Васька испуганно жался к ногам.

– Вы издеваетесь? – поинтересовались у нас.

– Нет. Просто желаю знать, кто вы: призрак, дух или еще какая-нибудь нежить.

Голос отчетливо хмыкнул:

– Дух и нежить совершенно разные сущности, – попеняли мне. – И я ни то ни другое.

– А кто?

– Узник этого места.

Я задумалась. Это что? Типа все мы узники этого мира, что ли? Надо же, на философа нарвалась. Хотя… Тюрьма навевает некоторые мысли о бренности бытия.

– А мы тут просто мимо шли… – шаркая лапкой по полу, протянул кот.

– Ага. Мы обожаем пешие прогулки в экзотических местах, – ехидно фыркнул Ахурамариэль.

«Достал уже! Между прочим, мы угодили прямиком в эти скорбные стены из-за тебя. Сделай милость, заткнись, если ничего умного сказать не в состоянии».

Меч надулся или принялся обдумывать очередную колкость. Неважно. Не мешал – уже хорошо.

– Интересное имя – Узник, – осторожно вставила я. – А это кличка или фамилия такая?

– Род занятий на ближайшие триста лет, – хрипло рассмеялся собеседник, не лишенный самоиронии.

– Ой, Вика! Похоже, он прямо за той дверью? – Одна лапка котика ткнула в сторону двери камеры, вторая невольно потянулась к шишкам, оставленным решеткой.

Это я уже и сама поняла. Теперь, когда налет мистицизма развеялся и нам ничего не угрожало, меня раздирали сразу два чувства: первое – просто до кончика хвоста было обидно за свой постыдный страх и малодушные метания в поисках выхода, второе – облегчение, драться не придется, магических кругов чертить тоже, и это радовало.

– Нет. Мое имя звучит иначе, но сомневаюсь, что человеческий язык сумеет его воспроизвести.

– Я буду очень стараться, – клятвенно заверила я.

Нет, я не собиралась знакомиться со всеми узниками замковой тюрьмы, чтобы потом при случае с небрежностью ввернуть в ходе светской беседы что-нибудь эдакое: «А! Это такой-то?.. Помнится, встречались мы с ним однажды в году таком-то, в местах лишения свободы. И скажу вам по секрету: там он вовсе не выглядел таким снобом». Но имя собеседника предпочитаю знать. Если тебе не желают представиться, это наводит на определенные мысли. Невольно задаешься вопросом: к чему такая секретность? Да и обращаться к собеседнику «эй!» просто неприлично.

– Вы не просто красивая леди, но и умная. Редкое сочетание, – заявили в ответ. – Хорошо. Мое имя…

Тут он назвал такое сочетание звуков, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а воспроизвести можно только с риском вывиха языка.

– Ничего себе! – удивленно присвистнул Васька, почесывая лапой затылок. – Трудновато, наверное, жить с таким имечком.

– Там, откуда я родом, считается, что чем труднее произнести имя, тем проще жить.

– О! Так вы не местный! – всплеснул лапами кот, будто это все объясняло.

Лично мне было до смерти интересно, где же проживает народ с такими длинными именами и почему чем оно заковыристей, тем лучше. Стоп. Так он меня еще и видит? Или просто ездит по ушам, типа, если женщину назовешь красавицей, даже если это не так, ей приятно станет.

– Виктория, ты просто растешь в моих глазах! Обычно логика для тебя не существует, а тут такая прозорливость.

«Что ты имеешь в виду?»

– Ну как же. Ты быстро смекнула, что вы друг друга не видите и соответственно о внешности друг друга не имеете никакого понятия. А если тебе при этом расточают комплименты, значит, хотят попросить о чем-то, что, скорее всего, вызовет у тебя негатив.

«Хочешь сказать, мужик просто старается произвести на меня благоприятное впечатление?»

– В точку. Иначе зачем ему заранее именовать тебя красавицей, если он даже не имеет представления, к какой расе ты принадлежишь. Может, ты вообще гномиха с бородатым лицом.

«Ахурамариэль! У тебя просто поразительная способность делать даме приятное. Сам ты гном и уши у тебя холодные!»

– Подумаешь, – ничуть не смутился тот. – Я ведь чисто гипотетически.

«Я вот щас тебя… чисто гипотетически», – пригрозила я.

Впрочем, меч не испугался. Что ему сделается, он ведь железный.

– Стальной.

Ну стальной.

Узник с именем из одних согласных деликатно прокашлялся, напоминая о своем существовании.

– Леди, я назвал вам свое имя. Теперь можете смело меня выпустить.

– Что?! – опешила я. – Мы так не договаривались.

Вот уж никак не ожидала такого поворота сюжета.

– Разве вы не для этого спрашивали мое имя?

– Любезный, откуда такие далеко идущие выводы? – заинтересовался Василий. – Если дама интересуется, как вас зовут знакомые, это еще не значит, что она уже купила свадебное платье, созвала гостей и собирается за вас замуж. Надо же ей как-то вас величать.

Просто не кот, а готовый дипломат в дружественные страны, – умилилась я.

– Хорошая идея. Предложи это своему свекру после замужества. Уверен, отбою не будет от желающих заполучить в качестве полномочного посла клана Раскидистого Дуба именно Василия.

– То есть я неправильно все понял? – В голосе незнакомца зазвучали стальные нотки.

Похоже, он действительно расстроился. Его можно понять. Сидеть в темной, сырой темнице – удовольствие ниже среднего, вне зависимости от того, заслуженно понес наказание или нет.

– Но ведь вам ничего не стоит помочь несчастному узнику выйти на солнечный свет, – уже мягче продолжил он.

– Загнибеда! Даже не думай!

«Как? Вообще?» – округлила глаза я.

– Не придирайся к словам! Не смей выпускать заключенных, мы не для того сюда пришли, чтобы играть в героев-освободителей. И потом, ты понятия не имеешь, по какой статье он мотает срок.

Действительно, есть о чем подумать. Но за время, проведенное в компании ехидного меча, у меня сформировался рефлекс делать все наоборот, хотя бы для того, чтобы услышать, как он орет. Тут главное убедиться, что мужик точно не маньяк.

– Идиотка.

«Сам дурак!»