нами!
— Но, Вадим, — ошеломленно шепнула я, — а как же наше кровное родство?
— Забудь, — надменно усмехнулся он, — эти бессмысленные правила, придуманные людьми. Зачем они нам? Так ты пойдешь со мной, единственная моя? — Он протянул мне свою раскрытую ладонь.
— А он? — Выразительным взмахом ресниц я указала на Рейна, поникшего и печального.
— Пусть получит то, чего заслуживает! — торжественно провозгласил Вадим. — Смерть!
Мое сердце затрепетало от жалости к несчастному, всеми отвергнутому Изгою.
— Пощади его, — просила я, заискивающе заглядывая в глаза мужа, — пожалуйста…
— Ну нет. — Оборотень хищно оскалился, схватил меня за запястье и силой поволок к окну. — Я жажду мести!
— Тогда я с тобой никуда не пойду! — отчаянно отбивалась я, оглядываясь на безучастного Изгоя и взглядом умоляя его о помощи. Но, увы, Рейн стоял неподвижно, предоставив мне самостоятельно решать и свою, и его судьбу. — Отпусти меня…
Вадим вдруг так резко выпустил мою руку, что от неожиданности я упала на пол, и злобно засмеялся:
— Если не пойдешь, то я прикажу убить твою глупую подругу!
— Галку? — ахнула я. — Где она?
— Здесь, — сообщил муж, — в моей машине. Эй, парни, — он повысил голос, — а ну-ка потормошите немножко нашу беленькую цыпочку!
До моего слуха донесся грубый многоголосый мужской ржач и истошный женский визг. Я мгновенно узнала Галинин голос.
— Ева! — со всей силы слезливо блажила моя подруга. — Прости меня и спаси. Я не хотела тебя предавать, меня обманули! Мне пообещали: участвуя в слежке за тобой и в твоей поимке, я окажусь причастной к спасению мира. Я никогда не видела Логана в лицо и даже не предполагала, что он и есть Вадим…
Я в панике схватилась за голову, уже ничего не соображая и судорожно пытаясь понять — кого мне нужно спасать в первую очередь, Галку или Рейна? А ведь, помнится, как-то, сидя у себя на кухне, я обещала Галке свою помощь…
— Выбирай! — хладнокровно потребовал Вадим. — Останешься с ним — и мои мальчики всласть позабавятся с твоей подружкой, а потом выколют ей глаза, отрежут уши и грудь, выпустят кишки…
— Прекрати! — закричала я, чувствуя, что схожу с ума, — Я тебе не верю, ты же — не чудовище!
— Еще какое чудовище, — грубо хохотнул оборотень, — Я тебя не обманываю! — Он выхватил из кармана что-то мятое, грязное и бросил мне в руки. — Я ее убью, точно так же, как уже убил твоего старого еврея…
Я развернула брошенный мне предмет и обмерла, ибо он оказался шапкой несчастного Абрама Соломоновича, сплошь заляпанной потеками засохшей крови. Так, значит, Вадим жестоко убил слабого пожилого человека, растерзал из одного лишь животного желания убивать!
«О боги, — мысленно молилась я, — научите меня стойко переносить все выпавшие на мою долю беды и испытания. Наделите меня мудростью и милосердием!»
И тут я внезапно прозрела! Мои мысли обрели необыкновенную ясность, доселе им несвойственную. Вадим не гнушается шантажа и прочих нечестных методов воздействия, а ведь совсем недавно Рейн тоже просил меня стать хитрой и, если это потребуется, без угрызений совести прибегать ко лжи и обману. И вот теперь для меня настало время раскрыть всю глубину своего характера, позволить себе проявить истинные женские черты — непредсказуемость, изворотливость и коварство…
— Пойдем поговорим снаружи, наедине, — предложила я мужу, одаривая его самой обольстительной улыбкой, какую только смогла изобразить. — По секретничаем!
Вадим остолбенел от неожиданности, глупо хлопая глазами и взирая на меня, будто на одно из семи чудес света.
— Но, — потерянно лепетал муж, — Изгой же сбежит…
— Не сбежит! — уверенно пообещала я, а затем выхватила из ножен серебряный кинжал «Луч Селены», подаренный мне Кружевницами, и с размаху всадила его Рейну под ребра…
Вадим подал мне руку и галантно помог выбраться из подвала. В его глазах застыло опасливое восхищение, лишь усилившееся после того, как я коротко сообщила ему, что это за кинжал и откуда он у меня взялся. Поцелуй горячих губ мужа обжег мои холодные, будто лед, пальцы:
— Моя королева! — Его так и распирало от гордости за себя, за то, какая женщина находится рядом с ним. — Моя чаладанья!
Я наградила оборотня преданной улыбкой, приложив максимум усилия для того, чтобы казаться искренней и естественной. Хотя бы сейчас, пока там, в подвале, лежит парализованный воздействием метеоритного серебра Изгой.
Над городскими крышами занимался бледный зимний рассвет. Первые солнечные лучи, скромные, серо-розовые, нехотя растекались по напыщенно-крикливой зеркальной туше отеля «Атрия-Хиатт», карабкались по ступенчатым очертаниям конторы авиакомпании «Малев». Здесь не звонили колокола, зато музыкальным отголоскам старины тут внушительно урчали моторы шикарных «роллс-ройсов», развозивших по офисам преуспевающих бизнесменов и олигархов. По улицам не разливался аромат утреннего кофе, сваренного в уютных старомодных кофейнях. Тут пахло деньгами, властью и убийствами — любимыми запахами всех разбогатевших на обмане выскочек, считающих себя хозяевами мира. Я брезгливо принюхалась… Нет, тут не пахло — тут смердело!
Узкий проулочек перегородили четыре бронированных джипа, наглухо блокируя въезд и выезд. С десяток основательно вооруженных мужчин лениво покуривали чуть поодаль, бросая в мою сторону опасливые и настороженные взгляды. Все как на подбор высокие, атлетически сложенные и коротко остриженные. Личная гвардия Логана, его верные шавки и охранники. Я пренебрежительно усмехнулась, ощущая шквал идущих от них эмоций: недоверие, насмешку, недопонимание, острую плотскую похоть.
Моя усмешка стала еще ироничнее — ну да, эти беспринципные мордовороты, для которых человека убить — раз плюнуть, наверное, немало всякого разного обо мне наслушались. А сейчас они выглядели откровенно разочарованными, ибо вместо ожидаемой непобедимой воительницы перед ними предстала измученная худенькая блондинка, высокая и тонкая будто тростинка, с испачканным кровью и грязью полудетским растерянным личиком. Никто не ожидает от меня никакого подвоха. Кажется, я всем кажусь инфантильной и слабой, а значит, никто не догадается о моей настоящей силе. И естественно, о моих планах…
Заметив, что меня буквально качает от усталости, Вадим властно махнул рукой, подзывая свою свиту. К нам почти бегом бросился совсем молодой парень с неприятным острым лицом, поднося термос с горячим шоколадом. Налив дымящийся напиток в крышку термоса и вложив серебристый стаканчик в мои ходуном ходившие пальцы, муж удрученно покачал головой и, достав из кармана пиджака фляжку с коньяком, протянул ее мне. Сделав несколько глотков его любимого «Араспела», а затем запив их сладким тягучим шоколадом, я почувствовала, что оживаю.
— Понравилось? — Вадим игриво потерся подбородком о мой затылок. — Обещаю тебе, маленькая моя, отныне ты будешь получать только все самое лучшее!
— Все? — с пошловатым намеком бормотнула я, вдыхая сочный букет незнакомого парфюма, горьковато-сладкого, резкого, идеально шедшего к его властным манерам.
— О да! — подтвердил муж, его глаза вспыхнули огнем желания. — Поедем-ка домой, ко мне на виллу, кошечка моя, и я докажу, как сильно я тебя люблю…
Я отвернулась, скрывая брезгливую гримасу. Как же это мерзко — подменять любовь одним только вожделением, как же это грязно…
— Там в подвале остался Рейн, — ничего не значащим тоном напомнила я.
Смуглый лоб Вадима прорезала гневная морщинка:
— Не волнуйся, я прикажу его добить!
— А ты уверен, что он заслуживает именно смерти? — Я предприняла последнюю попытку достучаться до его сердца.
