опускаться.
— Ваши документы, — потребовал я властным голосом.
Лейтенант (теперь я разглядел, что звездочки маленькие) сдавленно хохотнул, посмотрел на меня снизу вверх и спросил:
— На каком основании?
— Галактическая дорожная инспекция, старший инспектор Сигов, — представился я. — Ваши документы.
Мент открыл дверь (мне пришлось посторониться) и вылез наружу. Обнаружилось, что он на полголовы выше меня. Кажется, это придало ему уверенности.
— Вообще-то, это я у вас хотел документы попросить, — сказал он. — Транспортные средства данного типа, — он указал на «козла», — к полетам не предназначены. Над Москвой только на летающих тарелках летать можно. Нарушаем, — он улыбнулся.
Я тоже улыбнулся и спросил:
— Может, без протокола и пополам? Но у меня только шотфепские марки.
— Какие марки? — переспросил лейтенант.
— Шотфепские. Шотфепка — это планета такая:
— Да ладно тебе, мужик, — миролюбиво произнес лейтенант. — Под капот заглянуть можно? Я пожал плечами и сказал:
— Пожалуйста.
Мы подошли к «козлу», я открыл капот, мент заглянул внутрь и присвистнул.
— Что это за байда такая? — он ткнул пальцем в массивный черный кирпич, внутри которого размещался основной блок антиграва.
— Гравиэмиттер, — сказал я. — Генерирует вихревое гравитационное поле, которое передается на антенны, вот на эти вот тоненькие проводки. Машина как бы выпадает из земного притяжения. Классная штука, только управлять жутко неудобно.
— Можно попробовать? — робко спросил лейтенант.
— Лучше не надо. В темноте да над городом — это как чайнику через Манежную площадь в гололед ехать. Я и сам сегодня чуть не поседел.
Лейтенант бросил быстрый взгляд в машину, увидел там Дашу и расплылся в улыбке.
— Ох, женщины, женщины… — протянул он. — Ты осторожнее. Баба у тебя, конечно, красивая, но жизнь дороже.
— Это точно, — согласился я. — Больше не буду. И мы оба рассмеялись.
— Я уж подумал, у меня крыша поехала, — признался мент. — Какое ты пике заделал над трибунами… Только посадка жесткая вышла.
— Управление отвратительное, — пожаловался я. — И обзор безобразный. Гляжу — площадка удобная для посадки, сел — а вокруг забор. Там внутри твой коллега бегает, — хихикнул я, — тоже, небось, думает, что глюк словил.
— Ты осторожнее, — снова посоветовал мне лейтенант. — В серийное производство эта хреновина скоро пойдет?
— Боюсь, что никогда. Не годится антиграв для автомобилей, для самолетов или вертолетов он еще куда ни шло, а для машины никак не подходит. Взлететь очень трудно, раза с десятого получается, а при посадке подвеску так бьет, что больше месяца не протянет. По-хорошему, ему нужны специальные площадки — одна для взлета и другая для посадки. Пока повсюду таких площадок не понаделают, использовать его смысла нет. Да и правила дорожного движения придется новые придумывать.
— Это точно, — согласился лейтенант. — Ну, счастливо! Да, кстати, документы-то у тебя есть?
Я покопался в бардачке и извлек техпаспорт вкупе с доверенностью, подписанной Габовым.
— Техосмотр есть? — спросил лейтенант, ухмыляясь.
— Издеваешься? — ответил я вопросом на вопрос. — Если на такой колымаге на ПИК приехать, там все с ума сойдут.
— Это точно. Ладно, будем считать, я тебя не видел. Но только по земле езжай!
С этими словами мент вернулся в свою «десятку» и отъехал в дальний угол стоянки.
Я забрался в кабину.
— Ну ты даешь, — сказала Даша. — Я уж думала, придется в обезьяннике ночевать.
— А что, приходилось?
— Нет, никогда. Но все когда-то бывает в первый раз, правда? — улыбнулась она.
Я тоже улыбнулся, и в этот момент она наклонилась ко мне и поцеловала в губы.
— Мне так одиноко, — сказала Даша. — Поехали к тебе. Только давай больше не будем взлетать, ладно?
16
— Гнусный педофил, — такую характеристику Габов дал мне на следующее утро.
Я начал было оправдываться, но он тут же прервал меня.
— Шучу, — сказал он, — не бери в голову. На эту девчонку российские законы больше не распространяются, как и на тебя. Да и какая она девчонка после всех этих приключений… После такого быстро взрослеют.
— С каких это пор мы вне закона? — поинтересовался я.
— С тех самых, как в Сеть полезли. Хочешь — живи с ней, не хочешь — не живи, только бабкам у подъезда будешь сам зубы заговаривать.
— У нас нет бабок у подъезда, — сказал я. — У нас дом как бы элитный.
— Все равно сам разбирайся. У вас с ней все нормально? Ну, я имею в виду, она пока у тебя будет жить?
— Даша, ты у меня будешь жить? — спросил я, отставив телефонную трубку в сторону.
— Легко, — ответила девушка и перевернулась под одеялом на живот.
Ей бы сейчас чупа-чупс в рот, и будет вылитая иллюстрация к «Лолите» Набокова.
Даша хихикнула и сказала:
— Экий ты забавный, когда на меня так смотришь. Прямо Гумберт.
Я состроил зверскую гримасу, чем вызвал новый приступ смеха у своей юной любовницы. Бедный Гумберт, тяжело ему приходилось…
— Пока у меня поживет, — сообщил я в трубку.
— Вот и замечательно, — сказал Габов. — У тебя компьютер есть?
— Обижаешь. Откуда бы я отчеты тебе слал?
— Вот и здорово. Слушай сюда. Раз ты Дашу приручил, значит, ты за нее и отвечаешь. Вы, надо полагать, недавно проснулись?
— Ты разбудил.
— Я так и подумал. Пусть она умывается, зубки чистит, завтракает, садится за компьютер и пишет отчет. Что писать, она знает. И скажи ей, что, если будет лоботрясничать, подселим ей в тело хакера, чтобы сам во всем разобрался.
— Не будет лоботрясничать, — заверил я его. — Даша, ты ведь не будешь лентяйничать?
— Не-а, — сказала Даша и пожевала несуществующий чупа-чупс.
Мне захотелось кинуть в нее чем — нибудь большим, но мягким, например подушкой. Жаль, что под рукой не оказалось ничего подобного.
— Хорошо, — сказал я в трубку. — Все обеспечу.
— Вот и займись, — подытожил Габов. — Успехов тебе в нелегком труде.
Я повесил трубку, подошел к кровати, упер руки в боки и попытался придать лицу серьезное выражение.
— Значит, так, — сказал я. — Сейчас быстро в ванную, потом на кухню, позавтракаем и будешь
