— Это не комплимент, — запротестовал я. — Ты действительно потрясающе красива. Сеть дала тебе такое тело… Эзерлей нахмурилась.
— А откуда взялось это тело? — спросила она. — Кому оно раньше принадлежало?
— Никому. Ты все еще не понимаешь самого главного. Все, что вокруг нас на самом деле не существует, это просто иллюзия. Наши тела — тоже иллюзия.
— Твое тело выглядит как настоящее?
— Да, иллюзия очень качественная, неотличимая от реальности.
— Я не о том. Твое настоящее тело выглядит так же?
— Да.
— А оно ничего, симпатичное. Только хоботка не хватает.
— Зато у нас губы очень мягкие, — заметил я. — По-моему, это даже лучше.
— Давай попробуем? — предложила Эзерлей.
Я смутился. Я понимаю, что это глупо, какая, в конце концов, разница, как именно выглядит Эзерлей. Но когда она в человеческом женском теле, пусть даже и виртуальном, поневоле начинаешь оценивать ее с привычных человеческих позиций. А по человеческим меркам никак нельзя назвать нормальной ситуацию, когда в твоей комнате материализуется голая девушка, достаточно юная, чтобы задуматься об ответственности за растление малолетних, и когда она, ничуть не смущаясь, предлагает заняться любовью.
— Я тебя смутила? — спросила Эзерлей. — У вас так не принято?
— Ничего, — отмахнулся я. — Это мои проблемы. Ты права, давай попробуем. И мы попробовали.
2
Нельзя сказать, что в человеческом теле удовольствие от секса с Эзерлей больше, чем в теле млогса. Эти вещи просто несравнимы. Суть происходящего одна и та же, но в одном случае ты знаешь, с чем это сравнивать, а в другом— не имеешь ни малейшего понятия. Когда ты в чужом теле, все ощущения становятся настолько чуждыми, что секс перестает быть просто сексом и превращается во что-то совершенно иное, тоже приятное, но иное.
Могу точно сказать, что за всю человеческую часть моей жизни мне еще никогда не было так хорошо, как сегодня. Если отвлечься от эмоций и поразмышлять логически, это легко объяснить.
Во-первых, сыграла свою роль радость от возвращения в человеческое тело, новизна ощущений, которые раньше были привычными, а теперь стали забываться под давлением чуждых рефлексов. Во- вторых, то, что наша с Эзерлей долгая и безумная одиссея подошла к концу, мы в безопасности и ничто не мешает нам дарить друг другу наслаждение, забыв все остальное. Как там пел Ош… «где в слиянии тел сливаются души, слышится песня, но мы пропускаем ее мимо ушей». Как раз про нас. Когда в слиянии тел сливаются души, все остальное перестает существовать.
В-третьих, эмпатия, которую подарил мне Вудсток. Умение чувствовать эмоции партнера как свои — подарок, который невозможно переоценить. Никогда не думал, что эта возможность пригодится не только в бою, но и в любви. Может, та полнота чувств, которая так потрясла меня на Оле, просто следствие эмпатии, а гиперсексуальность млогса тут ни при чем?
В-четвертых, очень приятно быть рядом с любимой девушкой, когда ты нормальный мужчина, а не лесбиянка млогса и не нопстер — импотент. Да и тело, которое Убежище подобрало для Эзерлей, выше всяких похвал.
Кстати, об этом теле. Раньше я полагал, что посетитель Убежища получает виртуальную имитацию своего родного тела, но выходит, это не всегда так.
— Эзерлей, — обратился я к любимой, которая к этому времени уютно свернулась калачиком, положила голову мне на плечо и, похоже, собралась уснуть. — Ты спишь?
— Пока нет, — Эзерлей сонно пошевелилась и зевнула. — А что?
— Когда ты перемещалась сюда, какое тело ты хотела получить?
Эзерлей удивленно хмыкнула.
— Вот об этом я думала в последнюю очередь, — заявила она. — Я была так потрясена, когда ты пробился в изолированную зону, не думала, что это возможно. А почему ты вначале велел возвращаться?
— Не учел, что на Оле нет терминалов. Я так давно брожу по Сети, что уже забыл, что из базового тела в Сеть без терминала не выйти.
— Я так и подумала, — сказала Эзерлей. — Хорошо, что вовремя сообразила. А почему те координаты, что ты продиктовал, не подействовали?
— Точно не знаю. Думаю, в Убежище можно войти только по приглашению того, кто там скрывается, а если Убежище пусто, туда войти вообще нельзя. Если это не твое личное Убежище.
— Логично, — согласилась Эзерлей. — То есть ты сначала вернулся в Убежище, и только потом я смогла сюда перейти, правильно?
— Правильно.
— А как я смогла выйти из изолированной зоны?
— Это не ты смогла выйти, это зона перестала быть изолированной. Я переместился в тело того нопстера, который всеми командовал, и велел отключить глушилки, которые изолировали зону.
— Как просто! — восхитилась Эзерлей. — А нопстеры ничего не поняли?
— Поняли, но было поздно. Это очень страшно было, я имею в виду возвращаться в Убежище. Если бы ты не успела уйти, второго шанса у нас не было. На одни грабли два раза не наступают.
— Что такое грабли?
— Такой сельскохозяйственный инструмент. Длинная палка, у нее на конце такая штука вроде гребенки. Если на эту штуку наступить, когда грабли лежат на земле, палка поднимается и бьет тебя по лбу. А что, в памяти тела этого слова нет?
— У этого тела нет памяти, — сказала Эзерлей.
— Как это? — не понял я. — А как же ты со мной разговариваешь?
— Ты говоришь на Трагкок. Раньше все было понятно, а сейчас ты употребил непонятное слово, вот я и попросила объяснить.
— А по-моему, — сказал я, — мы разговариваем по-русски. Интересно.
— Куда уж интереснее, — согласилась Эзерлей. — Ты уже решил, что мы будем делать?
— Честно говоря, даже не думал, — сказал я. — Как тебя увидел, так все мысли сразу отшибло.
— Настолько хорошее тело? — подмигнула Эзерлей.
— Великолепное.
Девушка вдруг погрустнела.
— Жалко, что здесь нельзя долго жить, — сказала она. — Когда мы уйдем на нормальную планету, у меня не будет такого красивого тела.
— Я буду любить тебя в любом теле, — успокоил ее я. — А еще я буду помнить, какой красивой ты можешь быть. Ты не понимаешь самого главного — настоящая красота всегда внутри, тело — просто обертка для души, красота тела важна, когда ты встречаешься с девушкой в первый раз, но когда ты ее уже любишь, это не имеет большого значения. Любят не тело, а душу. В конце концов, мы всегда сможем вернуться сюда.
— Сомневаюсь, — сказала Эзерлей. — Когда ты вернешься в базовое тело, не факт, что Сеть позволит тебе снова прийти сюда без веских причин. Помнишь, ты рассказывал, что в Убежище ты смог попасть только тогда, когда тебя чуть не убили.
— Ну и ладно, — отмахнулся я. — Будет повод напоследок порезвиться как следует. Кстати, мне пора Гиви позвонить, узнать, что на родной Земле творится.
— Узнай, — сказала Эзерлей. — А я пока посплю. Она поцеловала меня и отвернулась к стенке.
— Человеческие губы — это нечто, — пробормотала она, засыпая.
