Двери за ним закрылись, заодно навсегда отсекая от меня мое прошлое.
— Что ж, — сказала моему телу Юля, — пора за работу.
Она отперла ладонью одну из дверей и внесла в комнату мое тело. Здесь стоял операционный стол, над ним — лампа, тоже как в операционной, и вообще здесь все напоминало больницу. Если бы не большой буфет из черного дерева, за стеклянными дверцами которого теснились разные баночки-скляночки.
Юля возложила мое тело на стол. Сам собой зажегся свет. Был он неприятный, какой-то… мертвый.
— Лиза, я знаю, твоя душа сейчас здесь, — негромко сказала Юля. — Как ты себя чувствуешь? Ты можешь говорить, я дарую тебе это право.
И я поняла, что действительно могу говорить.
— Я чувствую волнение и страх, — сказала я. — Моя смерть… это так неожиданно! И странно. Я представляла смерть совсем не такой.
— А какой? Это интересно.
— Ну я была согласна с Базаровым. Мол, умру, и все. Лопух вырастет. А тут такое грандиозное посмертное существование! Скажите, Юлия, а почему вы в разговоре с гномом назвали себя каким-то другим именем?
— Улиания?
— Точно.
— Это мое Истинное Имя. Все ведьмы — и природные и ученые — после посвящения в, так сказать, сан приобретают Истинное Имя, под которым и творят волшбу. Истинное Имя знают немногие.
— Потому что это может дать над вами власть?
— Необязательно. Просто Истинное Имя — это как паспорт: тыкать им в нос всем и каждому необязательно, но иметь при себе нужно. А то мало ли что…
— Скажите, Юлия, вот вы упомянули природных ведьм и ученых. Что это значит? Я думала, ведьмы все одинаковы…
— Нет, на самом деле между нами есть разница. Природные — это те, кто уже родился ведьмой. Изначально. Природная ведьма может так и не узнать о своем даре и никогда не ведьмачить, но все равно дар с нею останется. А ученые ведьмы — это просто женщины, решившие с помощью книг по магии овладеть базовыми заклинаниями и методами волшбы. Викканки, например, именно таковыми и являются.
— Викканки?
— Да. Никогда о них не слыхала?
— Нет. Кто они?
— Викканки последователи викки — религии неоязыческого ведьмовства. Многие ведьмы, особенно ученые, называют себя викканками и говорят, что практикуют викку, а не колдовство.
— А какая разница?
— Да, в общем, никакой. Просто у многих современных людей со словом 'колдовство' что-то негативное ассоциируется. А викка — это уже религия. С культом, догмами, обрядами и ритуалами. Ее еще называют викканским шаманизмом.
— Черт возьми, как интересно! Как жаль, что, будучи живой, я этим совершенно не интересовалась! Это какие-то народные верования, да?
— Не совсем. Викканский шаманизм — это смесь колдовства и шаманизма, надеюсь, ты улавливаешь разницу между этими двумя понятиями.
— Слабовато.
— Ну ладно. Так вот, викканский шаманизм был создан верховной жрицей ведьм Селеной Фокс. Было это около горы Хореб, в штате Висконсин. Я там была как-то, ездила поклониться первоисточникам. Ритуалы викканского шаманизма отличаются от простого колдовства тем, что обязательно совершаются на открытом воздухе, чтобы помочь человеку или ведьме связаться с верховным божеством через посредство природы. Ведь природа — мать всем нам. Это единый живой организм. Церемонии викканок немного напоминают ритуалы африканских племен и американских индейцев. Например, удары барабанов, танцы с трещотками и колокольчиками. Сама понимаешь, что танец — штука особая. Танец запросто может ввести в транс. Чего, собственно, викканки и добиваются. В состоянии транса они ворожат, пророчествуют и так далее. Нам же, природным ведьмам, приходится всегда сохранять ясность ума. Мы другие…
— А где исполняются эти танцы?
— Внутри магического круга, разумеется. Он олицетворяет колесо жизни с временами года и жизненными циклами: возрождение и смерть, весна и зима. Викканки празднуют традиционные Восемь шабашей, танцуют вокруг майского дерева в канун Белтейна…
— Это первое мая?
— Да. Так что наш праздник весны и труда на самом деле натуральный шабаш Белтейн.
— Вот где правда открывается! А чем еще занимаются викканки помимо плясок?
— Ну, допустим, целительством. Этим занимаются не все ведьмы, только очень одаренные.
— А вы, Юлия? Вы — одаренная ведьма?
— Ха, как сказать. Но целительством я не увлекаюсь. Тут нужны знания по терапии, психологии, опыт прошлых жизней и прочая фигня, вроде трав и кристаллов. Но мы отвлеклись от главного, а именно — твоего восставления.
— А вы в самом деле сможете меня восставить?
— Да. Этого хотят твои родители. А сама ты этого хочешь?
— Ну хочу… Наверное. Я слишком рано умерла! Я ничего хорошего в жизни не видела! Ничего не успела сделать! А ведь я поначалу мечтала весь мир перевернуть! Такие были наполеоновские планы!
— Что ж, тогда посмертное существование — это твой шанс. Такая красивая девушка не должна просто так умереть и ничего после себя не оставить.
— А разве я красивая?
— Изначально — да. Но увлечение наркотиками сильно тебя изуродовало. Не волнуйся, в посмертную жизнь ты войдешь такой, какой захочешь.
— То есть я могу изменить внешность?
— Не изменить, а улучшить. И не ты это сможешь, а я. Но довольно разговоров. С каждой минутой биологическая смерть берет свое и клетки твоего мозга растворяются в пустоте. Твоя душа в ближайшие часы может заниматься, чем хочет, я же буду работать над телом, и прошу меня не отвлекать.
Юля открыла дверцы одного из встроенных стальных шкафов и достала оттуда ярко-красный халат и такую же шапочку. Облачилась в халат, заправила волосы под шапочку и стала похожа на врача.
— Не понимаю, — сказала в пространство Юля. — Почему медицинские халаты не делают красными. Это же так удобно. Не видно крови.
Затем она натянула перчатки и открыла другой шкаф. Выдвинула никелированный поддон со сверкающими хирургическими инструментами и взяла из их множества пилу для трепанации черепа.
— Не люблю это занятие, — пробормотала Юля. — А что делать?
Она что, будет вскрывать мою черепную коробку?
Похоже, так оно и было.
Сначала Юля специальной бритвой выбрила мою голову наголо. Затем каким-то непонятным, но по виду очень острым ножом сняла скальп. Поскольку тело было уже мертво, крови почти не натекло. Наконец завизжала пила и запахло жженой костью — Юля пилила черепную коробку. Закончив, она аккуратно сдвинула макушку. Обнажился мой мозг, не такой уж и шикарный, как я предполагала. Меня взяла жуть. Хорошо, что со мной это проделывают уже тогда, когда я умерла! Мое 'я' сжалось до микроскопических размеров и испуганно притулилось в уголке прозекторской — так я назвала Юлину лабораторию.
Между тем Юля взяла скальпель и погрузила его прямо в центр моего многострадального мозга. Что- то оборвалось у меня в душе. Видимо, Юля близко подобралась к центру соединения моей души и тела. Неожиданно она принялась напевать, я разобрала слова песни. Песня была печальная:
