— Пусть еще подрастут, — махнула рукой я, всегда мечтавшая о длинных волосах.
— Ну что ж, — сказала Юля, когда мы вышли из гардеробной, — осталось мне что-нибудь найти.
Она погремела вешалками и выбрала красивую рубашку поло. Когда она снимала с себя старую, рваную, в засохшей крови, то повернулась ко мне спиной. И я увидела шрамы, пересекающие спину этой прекрасной девушки-женщины.
— Юля! — ахнула я, не сдержавшись. — Кто тебя так?!
Она натянула рубашку и повернулась ко мне. Спросила удивленно:
— Ты о чем?
— Шрамы, — пробормотала я. — У тебя на спине шрамы. Ужасные. Откуда они? Кто тебя обидел? Я убью того, кто тебя обидел.
— А, ты об этом, — улыбнулась ведьма. — Это я сама себя обидела.
— То есть?
— Я занималась бичеванием. В смысле самобичеванием.
— Зачем?!
— Чтобы достигнуть религиозного просветления.
— Ничего не понимаю.
— А, тут и понимать нечего. Очень часто приходится идти на какое-то самопожертвование, чтобы связаться с почитаемым божеством. Молитвы просто бывает недостаточно.
— Прости, я лезу не в свое дело… Но какое божество ты почитаешь?
— Богиню Диану, разумеется. Богиню всех ведьм.
— А… а Творца ты почитаешь?
— В какой-то степени. Но Диана мне ближе. Ладно, сейчас не об этом. Нам нужно сделать кое-что очень важное.
— Что именно?
— Дать тебе имя.
— Но у меня уже есть одно.
— Это имя тебя живой. Оно не имеет никакого отношения к тебе мертвой. То твое имя выгравируют на могильной плите на кладбище. И со временем забудут.
— Постой! Какое кладбище! Какая могильная плита! Я ведь… вот.
— Я понимаю, что ты 'вот'. И другие это поймут. Но найдутся злые силы, которые захотят тебе навредить. Вот их и нужно обмануть фальшивой могилой.
— А, с пустым гробом, да?!
— Не совсем пустым. В нем будет кукла с вышитым у нее на груди именем. Твоим прошлым именем. Оно должно умереть.
— Понимаю.
— Тогда идем.
И мы вошли в еще одну комнату.
Вот она действительно напоминала обиталище ведьмы. Стены сплошь расписаны каббалистическими знаками, солярными символами и даже кельтскими рунами. В центре мраморного пола красовалась пентаграмма, выложенная пластинками оникса. В правом углу комнаты стоял круглый стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью алого цвета и с длинной бахромой. На нем был водружен каббалистический семисвечник с горевшими свечами, образовывавшими Тетраграмматон — Тайное Имя Вседержителя. Кроме семисвечника на столе был еще магический кристалл. Но Юля даже не посмотрела в их сторону. Она направилась в левый угол, где стоял маленький треножник для воскурения благовоний. Тут она остановилась и указательным пальцем послала в треножник маленькую молнию. Сухие травы, которые лежали в нем, загорелись, а скорее, затлели. От треножника начал подниматься сладкий, немного дурманный дым.
— Дай мне свою руку, — сказала Юля.
Я дала.
Юля протянула мою руку над треножником и медленно, напевно заговорила:
— Летят три ворона из нова города. Летят-плачут, крови алчут. Не плаката бы вам, не алкати, черны вороны, а сказать имя новое рабе не божьей. Имя! Скажите имя!
В дыму действительно соткалось размытое очертание трех летящих воронов. И пришел шепот:
— Тийя…
И все пропало.
— Тийя, — повторила я, перекатывая новое имя, как горошину во рту. — Тийя.
— Красивое имя, — улыбнулась ведьма. — А теперь я вызову обычное такси, и мы поедем к тебе домой. На встречу с твоими родителями.
В такси Юля давала мне последние инструкции. Так, например, я узнала, что вода для меня разрушительна, и отныне ванны я буду принимать из талька. У умертвий есть своя баня, где они собираются и моются тальком… Еще можно чистить кожу обычной платяной щеткой, особенно если много наберется ороговевших чешуек. Можно использовать специальные кремы для умертвий, они продаются в любой аптеке города Щедрого (а именно в этом городе мы все и живем). И главное, что я должна запомнить: я ничем не хуже живых людей. И вот тут-то впервые меня и побеспокоила личинка, вылезшая из моей шеи.
— Успокойся, — велела мне Юля, пока я с ужасом разглядывала проклятую личинку. — Почаще приводи себя в порядок, и они меньше будут тебя тревожить. Личинки — это бич всех умертвий. И никто не придумал еще радикального способа борьбы с ними. Может, тебе удастся?
Мы подъехали к моему дому. В окнах горел свет. Родители ждали меня.
Мы поднялись в квартиру. Нас встретили в дверях.
— Доченька, — снова заплакала мама.
— Дочка, — прослезился и отец. — Вот какая ты теперь стала…
Мы все прошли в гостиную.
— Мама и папа, — торжественно сказала я, — отныне я даю вам клятву не употреблять никаких наркотиков и вести правильный образ жи… существования. Благодарите Юлю, это она восставила меня.
— Не благодарите, — отмахнулась Юля. — Это для меня честь. И, если честно, я провела во время восставления Тийи кое-какой опыт. Но похоже, мой опыт удался. И я надеюсь, что вы найдете общий язык.
Юлю приглашали остаться попить чаю, но она отказалась, сославшись на усталость, и ушла. И я оказалась с родителями один на один.
— Может, покушаешь чего, дочка? — спросила мама.
— Спасибо, но я питаюсь магией и неорганическими удобрениями, это не совсем подходит под определение 'пища'. Не волнуйтесь за меня.
— Ты так похорошела, — сказал отец, — И волосы у тебя такие длинные. Тебе идет.
— Ой! Я совсем про них забыла. Пожалуй, такой длины хватит. Волосы, достаточно!
И волосы перестали расти. Но все равно коса получилась до попы.
— Меня теперь зовут Тийя, — сказала я родителям.
— Как бы тебя ни звали, — вздохнула мне мама, — ты всегда будешь моей милой маленькой дочуркой.
— Ничего не имею против, — улыбнулась я.
Прошло некоторое время. Я вполне освоилась в своем новом существовании, и родители ко мне привыкли. Ко мне новой.
— Чем планируешь заняться, дочка? — как-то спросил меня отец.
Я как раз производила генеральную уборку в своей комнате, чего не делала уже давным-давно. Я аккуратно поставила на полку свои учебники по археологии и сказала папе:
— Думаю поступить снова в универ. На археологическое отделение истфака. И подрабатывать буду в каком-нибудь магазине. В супермаркетах вон вечно продавцы требуются.
Сказано — сделано. Я подала документы в университет, который находился в нашем областном
