заинтересует визитера в первую очередь. Мое предположение полностью подтвердилось: я получил сильный удар по рукам и выронил револьвер, который отлетел к соседней стене. Из проема вынырнул человек в черном трико и с маской на голове, имевшей прорези для глаз и рта. Нападавший обладал на редкость гнилыми зубами! В них я и впечатал кулак.
Гость покачнулся, отступил на шаг и упал, зацепившись ногой за ковер.
Я бросился к нему, но черный подогнул ноги, принял меня на ступни и выкинул в коридор.
«Силен, бродяга!» — оценил я.
Я должен был поймать черного во что бы то ни стало.
— Кубинец, ко мне! — заорал я истошным голосом, словно лежал на операционном столе, а хирурги резали меня без наркоза тупыми скальпелями.
Черный вскочил на ноги. Я тоже поднялся и ринулся на него. Обхватив его шею, попытался сдернуть маску, но черный оказался куда сильнее и шустрее меня. Он вывернулся из моих рук и замахал руками, как мельница. Я пригибался, стараясь увернуться от наиболее опасных ударов, однако несколько все равно пропустил, что ощутимо сказалось на моем самочувствии. Боль пронзила мозг. Тело стонало от побоев. Я перекатился в сторону, подскочил и четким ударом в голову сбил черного с ног. Он кувыркнулся через рабочий стол, сбросив монитор на пол. По счастью, монитор остался цел. Я с разбегу попытался ударить ногой, но черный перехватил ее, резко дернул на себя, и я рухнул затылком в пол. На секунду сознание померкло. Потом я увидел, как черный кинулся к дверям, и тут путь ему преградил Гонза Кубинец, явившийся по моему зову.
— Куда, шельма, от меня уйти невозможно! — прогундел Кубинец, распахивая медвежьи объятия.
Я поднялся на ноги, потирая рукой ушибленную голову.
— Брось! — предложил я черному. — Сопротивление бесполезно. Снимай маску.
Черный усмехнулся. Его глаза сверкнули бешеным огнем. Он повернулся к нам спиной и бросился с места в окно. Стекло сверкающим дождем осыпалось на пол.
— Вот черт! — ругнулся Кубинец, подбегая к окну.
— Только не это! — простонал я, чувствуя, что мы вновь его упустили.
Выглянул наружу. Прямо под нашим окном начиналась крыша крыла первого этажа, откуда и до земли было недалеко. По ней черный и убегал.
Я осмотрел комнату, увидел свой револьвер на полу, подхватил его и вернулся к окну. Цель, к сожалению, была практически вне пределов поражения, но я тщательно прицелился и стал стрелять, в надежде, что хоть одна пуля найдет адресата. Увы! Все до единой ушли в молоко. Револьвер сухо щелкнул, проворачивая пустой барабан.
— Упустили! — констатировал я наш прокол. — Вот тля!
— Надо срочно выпить пива, — предложил Кубинец.
— Дельная мысль!
Мы спустились на кухню. Я залез в холодильник и достал две запотевших бутылки. Одну протянул Кубинцу, вторую открыл и наполнил свой бокал.
— Кто это был? — спросил Гонза, утирая пену с губ.
— Тот же самый, кто следил за нами на кладбище.
— Выяснить бы, что за тип! — задумчиво пробормотал Кубинец.
— А я, похоже, знаю, кого скрывает маска!
— Что? — вскинул бровь Гонза. — И кого?
— Пока сказать не могу. Надо проверить догадку… Не вовремя все это — похороны и так далее.
Я устало вздохнул, опускаясь на стул.
Громко хлопнула входная дверь. Я напрягся, выдергивая револьвер из кобуры и поспешно вспоминая, что не удосужился перезарядить его. Выщелкнув пустой барабан, быстро вставил снаряженный и направил дуло на кухонную дверь, ожидая гостя, который не замедлил появиться. Ян Табачник замер на пороге, растерянно взирая на револьвер в моих руках, целивший ему в грудь.
— И что вы здесь устроили? — поинтересовался Табачник. — Мужские игрища под крышей родного дома?
Я кисло ухмыльнулся и положил револьвер перед собой.
— Не обращай внимания. Это мы так балуемся! — махнул рукой Кубинец.
— А кто всю одежду раскидал в коридоре? И зачем?
— Мы решительно меняем имидж! Теперь там всегда будет все валяться! — заявил я, с трудом скрывая смешок.
Табачник понял, что над ним издеваются, и исчез из кухни. Через две минуты вернулся с большими пухлыми пакетами. Водрузил их на стол возле плиты и стал разбирать, игнорируя наше присутствие.
— И чем тебе похороны помешали? — вернулся к теме Кубинец.
— Да так, мысли вслух… — уклонился я от ответа. Невысказанные вопросы застыли в глазах Кубинца, но он промолчал.
— Как у тебя с клиентами Городишек? — спросил я.
— Никак, — ответил Гонза. — Их шантажировали. Они не хотели, чтобы семья узнала… На этом круг замыкается.
— Вы, наверное, голодны? — подал голос Табачник. — Через минуту будем обедать…
За обед мы уселись лишь через полчаса, зато он был воистину королевский! Щавелевый суп, обильно сдобренный сметаной, бефстроганов с рисом и соусом, томатный сок…
Я насытился быстро. Допил сок и поблагодарил Табачника.
— Вечером у нас в гостях Ваня Дубай, — напомнил я Гонзе.
— Хорошо, — кивнул Кубинец. — Ты сейчас куда? В Хмельное царство?
— Нет. Сделаю пару звонков и вздремну. Курил кальян сегодня, а потом дрался — в голове шумит.
— Не замечал за тобой страсти к наркотическим препаратам! — нахмурился Гонза, с подозрением глядя на меня.
— Какие наркотики? Всего лишь смесь табака и груши!
Я поднялся в кабинет второго этажа, сел за разгромленный рабочий стол. Каким-то чудом телефон не пострадал. Снял трубку и набрал номер криминальной полиции Центрального района.
— Добрый день. Мне нужен Григорий Лесник.
— Кто его спрашивает? — осведомился деловой женский голос.
— Даг Туровский, — представился я.
— Подождите минуту — попросила она.
Вскоре в трубке возник зычный голос инспектора
Лесника:
— Что стряслось, Туровский? В городе наводнение, а твой катер сгорел в синем пламени?
— Мне нужна твоя помощь! — попросил я.
ГЛАВА 42
Заячий остров укутан туманом… Запах гари… Пожар разевает огненную пасть на манер рыбы-шара и поглощает деревянные строения, скамейки, украшающие тенистые парки, деревянные статуи, приснившиеся скульпторам в кошмарном сне, обсасывает камень домов и дворцов, свергает раскаленные скульптуры с крыши Эрмитажа…
Санкт-Петрополис покорился всесильному огню. Даже невские воды не смогли спасти его от безжалостной стихии. Только Заячий остров устоял перед ее натиском, не моля о пощаде. Он наполнил свои легкие дымом, в котором я заблудился вместе с собственной тенью, неотступно следующей за мной…
Я иду по аллее, вымощенной булыжником. Справа от меня — православный собор, увенчанный
