— он просто не мог позволить убить Черепа. Не потому, что боялся обширного инсульта (в тот момент Волк ничего не боялся) — это был обычный — самообман, обходной маневр, призванный отвлечь внимание от истинной сути вещей. Он не мог позволить прикончить Черепа кому-то другому, пока он, последний из Стаи, не свершит свою месть… Впрочем, вряд ли после этого от бандита останется еще что-то для тех, кому тоже не терпится отомстить. Курт знал, это эгоистично, но не слишком расстраивался.
Череп встал на ноги, отряхнул кожаный плащ, поглядел на Курта и быстро кивнул. Мол, спасибо, сынок. Ты спас мне жизнь. Для этого я тебя и прихватил, сечешь? Собственно, небрежным кивком благодарность исчерпала себя. С другой стороны, реши безволосый выразить признательность вербально, Волка вывернуло бы наизнанку. Всей той жратвой, что он кое-как запихнул в себя незадолго до злосчастной «стрелки».
Спрятав один ТТ в кобуру, Череп заменил обойму в другом (плащ бандита представлял собой неиссякаемое вместилище боекомплектов) и принялся бродить среди трупов. Пистолет рявкал и плевал гильзами. Трижды, в соответствии с числом тел, нуждавшихся в «контрольных». Трупы дергались, когда кусочки металла пробивали лобные кости. Под затылками вспыхивали кровавые вспышки, где мозг смешался с осколками черепа. Ранения, полученные в упор, были безнадежно сквозными.
Завершив процедуру, безволосый убрал пистолет в кобуру.
— Ну-ка, подсоби.
Гангстер схватил запястья Хендрикса. Курт поморщился. Менее всего ему хотелось подсоблять мяснику. Подворотня превратилась в сущую бойню. Кровь была повсюду — на асфальте, на стенах домов. Окна оставались темны. Нет сомнения, пальба разбудила не одно семейство. Однако вряд ли кто-то рискнет вызвать копов. А если все-таки рискнет, копы не станут особо торопиться. Как говорится, тише едешь, дальше будешь. Курт опасался легавых менее всего (полиция занимала последнюю строку в его персональном перечне «вещей, требующих почтительного отношения»), но вместе с тем желал убраться из этого переулка, где явственно смердело смертью, как можно скорее и дальше.
Значит, следовало подсобить мяснику. «Барашек» не сдвинется с места.
Череп ждал.
Подавив недовольство, Волк подошел к Хендриксу и схватил труп за щиколотки. Те оказались тощими и тонкими, точно ссохшиеся поленья. Курту не часто приходилось таскать мертвецов — за него, как правило, это делали другие (в гладиаторский Яме, затем — на службе в Ордене). Ощущения оказались не из самых приятных. Даже не из нейтральных.
Близость мертвого, еще теплого тела, которое считаные минуты назад покинула Жизнь, отправившись на поиски, нужно полагать, более светлых миров, пугала и настораживала. Мех на загривке Курта поднялся дыбом. С головы Хендрикса капала кровь. Пальто волочилось по земле.
Глава Ордена и метаморф одного за другим перетаскали мертвецов в «мерседес», на котором гангстеры (розовощекие, полные жизни) прибыли на «стрелку». Дилетанты. Дискуссия о разоружении, так браво начавшись, имела весьма печальный итог. Неудивительно: по сравнению с Черепом Хендрикс казался несмышленым сопляком. Сунулся в Высшую лигу.
Ошибся дверью.
Таская трупы, Курт настороженно косился на шефа. Волк, конечно, и прежде подозревал, что непрошеное начальство — в высшей степени незаурядная личность, совмещающая деятельный, в чем-то гениальный ум с коварством и изуверством натуры. Теперь эти догадки получили свидетельства, не подлежащие сомнениям или обжалованию. В голове Черепа, не зная отдыха, беспрестанно трудилась адская машина, чьей единственной задачей было откровенное, самоочевидное Зло. Жуткий процессор, превосходивший производительностью интеллекты великих философов, один за другим выдавал планы, неподражаемые в своем коварстве и злокозненности. Для этой машины не существовало ни преград, ни запретов, ни морали (за исключением той, которую Череп сам создавал) — лишь заветная цель, требующая достижения любой ценой. И абсолютно не важно, какие законы и правила придется нарушить. Главное, не законы физики, ведь пуля должна лететь прямо в цель…
Только сейчас, таская тяжелые трупы, Курт проникся всей глубиной и извращенной безжалостностью замысла Черепа. План состоял из двух этапов, осуществляемых параллельно. Первый — похищение Стива Бэнкса. Второй — вербовка предателя из стана противников. Глава Ордена намеревался обезглавить группировку «Всадников», потому как верил, что без Старика конкуренты обречены на поражение. Нужно полагать, среди «Всадников апокалипсиса» бытовало схожее мнение. Поскольку Старик обитал в киберконструкте, подключенном к Сети, он не был застрахован от опасности, исходящей из той же Сети. Если, разумеется, «черепа» каким-то образом дознаются, каковы информационно-пространственные координаты Старика (подкуп, пытка, другие формы дознания). Рано или поздно «Всадники» утвердили бы решение об изоляции конструкта, дабы оградить босса от вероятных покушений. Похищение Бэнкса, осведомленного о координатах, сыграло роль спускового крючка. Тут-то в игру и вступал предатель. Он был призван принять на себя ответственность по мероприятию, за которое, очевидно, никто не желал браться. Сделав вид, что активно занимается изоляцией или перемещением Старика, Хендрикс ничего не делал. За исключением того, что торговался с Черепом о «поощрениях». Стивен Бэнкс к этому времени успел развязать язык. В этом, собственно, и заключалось его предназначение: выдать Черепу информацию — координаты. Вернее, продублировать, дабы исключить вероятность подлога и дезинформации. С этой скромной (на первый взгляд) целью и были организованы масштабная засада, похищение и «веселое времяпровождение» в Бастилии. Это плюс разгром «Лавины» вынудило Хендрикса настаивать на встрече. Когда глава Ордена узнал то, что хотел, ему больше не было никакого резона оставлять «всадника» в живых. Более того, следовало убрать Хендрикса как можно скорее, дабы тот не успел выполнить задачу, доверенную ему боссами «Всадников». Пока противники смекнут, что к чему, будет уже слишком поздно…
Таков был план Черепа. Курт не сомневался, что все пройдет как по маслу. События просто не посмеют ослушаться. Зловещий и острый, будто обсидиановый нож, разум гангстера принуждал Время и Сущее к означенному курсу, не позволяя ни на сантиметр уклониться от плана. Глава Ордена являлся осью, вокруг которой по центробежным направляющим вращались события. «Всадники апокалипсиса» неслись навстречу смерти.
План был гениален и вызывающе прост. Такой мог бы родиться в воспаленном мозгу профессора Мориарти, вымышленного вдохновителя преступного мира. Но Череп, невзирая на всю наигранность образа, существовал по-настоящему. Никогда не гнался за невозможным. Преступный мир был чересчур строптивой и хаотичной субстанцией — если представить (как советуют пособия по менеджменту) сообщество маргиналов в качестве совокупной массы, — чтобы тщиться надеть на него узду. Глава Ордена не совершал таких ошибок. Он довольствовался реальными целями, какие можно достичь, если приложить интеллект и усердие.
Для гангстера это было некое подобие спорта. Чем, в сущности, не многоборье? Бег, стрельба, борьба и шахматная партия с опытным противником. Не важно, что гроссмейстера, в случае чего, можно просто пристрелить…
Затолкав последний труп (парня, которому Волк разорвал глотку) на заднее сиденье, где уже лежали два «всадника», Курт и Череп сделали паузу, переводя дыхание. Курт чувствовал себя могильщиком и учеником мясника одновременно. Глава Ордена захлопнул дверцу. Тонированные стекла надежно скрыли жуткую картину, что находилась в салоне. Четверо «всадников» прибыли на «стрелку», надменно вышли из машины, не подозревая, что на этом самом «мерседесе» их отправят в последний путь.
Череп неторопливо взял с лакированного капота черную тряпку (рукав пальто от Армани — гангстер потрудился заблаговременно его оторвать), прошел вдоль черного корпуса к бензобаку, открутил заслонку и сунул рукав в отверстие; повозился, стараясь, чтобы ткань окунулась в горючее. Достав зажигалку (Череп, по-видимому, носил ее именно для подобных случаев: отсутствие привычки курения компенсировала другая, не менее пагубная страсть — взрывать людей), безволосый выжал из крошечного приспособления газовую струйку. Синее пламя впилось в ткань единственным клыком. Миг — и рукав занялся. Красные язычки побежали к баку.
У «штатного киллера» возникло инстинктивное, почти непреодолимое желание убрать подальше свою мохнатую задницу. Зато бандит, напротив, чувствовал себя вполне комфортно: мешкал, с откровенным интересом разглядывая огонь, будто бы нехотя отошел. Красные язычки взбирались выше,
