разогнали к чертовой матери. Ты хочешь жить хорошо?
— Хочу.
— Я тоже. Кстати, ты пресс изготовил?
— Угу. В сарае стоит.
— Молодец.
— И буковки уже отливать начал на эти… как его… наборные гранки.
— Цены тебе нет, — умилился царский сплетник, — но это на будущее, а пока придется обойтись стандартным клише. Тираж на этот раз небольшой, но производственный процесс на твоем подворье начинать рискованно.
— Почему?
— Такое ноу-хау запросто скоммуниздить могут. Пресс, пока не найдем более подходящего помещения, придется переправить на подворье Янки Вдовицы. Там охрана надежней. Жучок с Васькой никому спуску не дадут. Так что, как дощечку вырежешь, столбы приготовишь, подпрягай своих работников, загружай пресс и остальное хозяйство на телеги — и везите все это ко мне домой. Заодно прикупишь на базаре чернил и бумаги. Вот тебе еще один золотой.
— Барин, да куда ж столько…
— Сейчас денег жалеть нельзя. У нас на всё про всё всего два дня. Короче, дощечку вырежешь, пару часиков поспишь, что надо купишь — и ко мне на подворье. Все понял?
— Нет.
— И что не понял? Излагай.
Иван грустно посмотрел на пергамент:
— Не поверят.
— Кто?
— Народ.
— Почему?
— Да народ давно уже никому не верит. Ни боярам, ни купцам…
— А царскому сплетнику поверит?
— Не-а. Народ уже указам царя-батюшки-то не верит, а хочешь, чтоб его сплетнику поверили!
— А почему царю не верят?
— Так в указе у него одно, а по жизни совсем другое, — глубокомысленно изрек кузнец, — Вот если бы калики перехожие около паперти сели да слушок пустили, тогда весь Великореченск враз бы поверил! Может, нищих нанять, а, барин?
— С ума сошел? Да они нас за полушку тут же и сдадут. Хотя мыслишка у тебя интересная. Есть в ней рациональное зерно. А что, если к этому делу припрячь… Слушай, а это идея!
ГЛАВА 21
Царский сплетник со своим узелком на плече двигался по направлению к подворью Янки Вдовицы. В голове его крутились вопросы, извечно стоявшие перед исконно русскими людьми: кто виноват и что делать? Чуя, что анализ ситуации может сложиться не в его пользу, юноша поспешил вопросы чуток перефразировать, и теперь в его голове они звучали примерно так: что делать и кого после этого оставить виноватым? Так в глубокой задумчивости он и вошел на подворье своей дамы сердца, к которой испытывал уже очень даже нехилые чувства. Там он застал довольно странную картину. Поперек двора было натянуто множество бельевых веревок, на которые Васька с Жучком в четыре лапы развешивали тарань. Зубастые рыбки, даже в засоленном виде, все еще пытались огрызаться, но уже не так агрессивно, как раньше, можно даже сказать, слабо. В центре Двора стоял чурбан, с воткнутым в него топором, две кружки и бочонок пива.
— Вот эта уже подвялилась, — сообщил Васька, сдергивая пиранью с дальней веревки.
— С ума сошел? Она еще шевелится, — испугался Жучок.
— Начхать. Ща мы ее упокоим.
Глухо тюкнул топор, обрывая мучения бедной рыбки. Работяги бросили работу, нацедили себе пива и начали наслаждаться жизнью. Наслаждались, они, похоже, уже давно, так как царского сплетника, застывшего у калитки, даже не заметили.
— Вы что делаете, уроды?!! — завопил Виталий и ринулся к бадейке, стоявшей у водостока терема.
Оттуда, из воды, тут же вынырнули зубастые пасти. Голодные глаза смотрели на царского сплетника с таким вожделением, что он поспешил отпрыгнуть в сторону.
— Фу-у… хоть этих не тронули.
— Слушай, какой-то дикий у нас постоялец, — обиделся Жучок.
— Сам с ночи задание дал, чтоб к обеду бочка пива была и готовая тарань, а теперь наезжает, — Васька выдул пол-кружки, слизнул пену с усов.
— Я дал? — опешил юноша.
— Ну! Сказал, как рассветет, в человеческий облик приходить буду, — подтвердил оборотень, — Только приходить в этот облик собрался почему-то к обеду. Хотя смотрю, до человеческого облика тебе еще далеко, — окинул взглядом царского сплетника Жучок.
— Тьфу! Идиоты! А вы далеко ушли? Вы чем думали, когда пистолет в узелок подкладывали?
Юноша ворвался в сени, чуть не снеся по дороге дверь, проскочил через гридницу, взметнулся по лестнице вверх и, не раздеваясь, плюхнулся на свою кровать поверх лоскутного одеяла. В дверной проем горницы сунулась усатая морда Васьки, а спустя мгновение над ней нарисовалась морда Жучка.
— Да ладно уж, не серчай. С пистолетом мы переборщили, но прикольно ведь, — фыркнул кот.
— А предупредить, что он заряжен был, — это так трудно? — окрысился на него Виталий.
— Что? — выпучил глаза баюн.
— Что, что! Я ведь тоже подумал, что вы пошутили. И Гордону об том же сказал. Стрельнул в него для убедительности…
— Что?!!
— Поздно теперь орать «что!». Думать надо, куда сваливать. Через франкские земли махнуть или польские…
— Ап… ап…
Васька вместе с Жучком выпали из-за двери в горницу, и оба дружно начали хвататься лапами за сердце.
— Так через какие земли лучше сваливать-то? — спустил ноги на пол царский сплетник.
— Васька, не верь! Врет он все! — простонал оборотень, — Не заряжен он был.
— Точно не заряжен? — Баюн с трудом поднялся на лапы.
— Вообще-то порохом от него пахло…
Васька вновь обессиленно плюхнулся на пол.
— …сгоревшим…
Ту они оба вскочили на лапы и очень «ласково» посмотрели на царского сплетника, но тот почему-то не испугался.
— А вот будете, гады, в следующий раз знать, как меня разыгрывать! Я вас еще и не так приколю! Никакая валерьянка потом не поможет! Кстати, Васенька, я ведь как записочку увидел, сразу понял, чьи это проделки, и сдал тебя державному по полной программе. Пояснил, кто на него покушение готовил. Он твой почерк тоже опознал и еще добавил, что наверняка с Жучком вместе подлянку готовили. Пообещал шкуру с обоих спустить.
— Виталий, Виталий, — засуетился кот, — а замять это ело никак нельзя?
— Можно. Но стоит это вам будет как минимум двое суток бессонных ночей. Если одно дело не сделаете, то побреет вас налысо, и пойдете оба по этапу.
— Чё делать надо? — подался вперед оборотень.
