— О! Бизнес. Моя твоя понимайт!
— И слава богу.
Виталий пробился в первые ряды и уставился на «рыбаков». Увидев постояльца, Васька с Жучком запричитали еще громче.
— Не ходите на речку больше, люди добрые!!! — завопил Васька, взлохматив абсолютно седые волосы, — там такие страсти творятся! На рыбалку вчера с Михасем в ночь пошли… — Михась в подтверждение слов баюна горестно застонал, баюкая окровавленную руку. — Такая лодка у нас была! Какие снасти! Какие сети! — продолжал разоряться Васька. — Все прахом пошло! От весла смотрите что осталось! — продемонстрировал «рыбак» народу обгрызенное весло.
— Да не могёт того быть, — раздался из толпы чей-то недоверчивый голос, — Это хто ж на Великой реке весло погрызть сможет? Сом, что ли, али щука? Лжа это, люди! Печенками чую: лжа!
— А тебе по этим печенкам давно не били? — окрысился Жучок и тут же старательно застонал, сообразив, что с горя — выбился из образа.
— Кто, говорите? — завопил Васька. — А вот эти монстры диавольские, вид рыбий принявшие!
Кот сунул весло в казанок. Оттуда тут же показались хищные пасти и начали деловито догрызать весло.
— Я от них топором отмахивался, — добавил Жучок, выдергивая из-за пояса щербатый, ржавый колун, — и то не помогло. Едва до берега дотянули, пока они всю лодку не сгрызли, — У берега казаном черпануть успел. Несколько штук в него попались, — кивнул он на казан со злобными рыбками.
И тут в толпу ввинтился еще один рыбак с наполовину опустошенным штофом водки. Это был явно не подсадной. Виталий точно помнил, что этого кадра он под операцию «Большой улов» не подпрягал. Рыбак, как и Васька с Жучком, был не по возрасту седой.
— Правду они говорят, люди добрые, — просипел рыбак, — большое зло на нашей Великой реке поселилось. Снимал я с Костяном этой ночью сети на Великой реке, а тут корабль к нам иноземный на всех парусах подплывает. Красивый корабль был, пока луна из-за туч не выглянула. Паруса его враз в лохмотья превратились. А на палубе вместо людей одни мертвые с абордажными крючьями стоят.
— Мертвые? — ахнул кто-то из толпы.
— Совсем мертвые. Одни скелеты от команды остались. А на костях их плоть гниющая свисает. Капитан их уставился на нас горящими глазами да как завопит: «Отдайте нам свои доходы неправедные, не то рыбнадзор на вас спущу! Переполнили вы чашу терпения, браконьеры хреновы! В реке Великой уже зло диавольское завелось: тарань под названием пиранья! Мы ведь такие же, как и вы, раньше были, а теперь смотрите что с нами сталось!» И костями своими начали потрясать.
— Ну а вы чего? — дружно ахнула толпа.
— А что нам оставалось? Отдали свои доходы… — Рыбак допил из горла свой штоф и брыкнулся рядом с казаном на землю, выронив стеклянную емкость внутрь чугунка. Оттуда послышался хруст. Рыбки начали пробовать на зуб стекло.
— Ой… а у меня Васятка на реку купаться пошел, — побледнела вдруг одна баба.
— А мой Петро переметы поплыл проверять, — спала с лица другая.
— А-а-а!!!
Виталий с посыльным вынесло общим потоком из рванувшей во все стороны толпы.
— Вот теперь давай в свою немецкую слободу, — удовлетворенно хрюкнул царский сплетник, выдернув посланца Вилли из общего потока. — Найн, найн. Посольский слобота. Там ест посол немец, голлантец, британиш…
— Ясно, ясно. Я все понял. Заткни фонтан и двигай ножками.
Посольская слобода вплотную примыкала к крепостной стене, отделявшей Верхний град от Среднего, и была отделена от внешнего мира еще одной стеной пониже. Ворота охранялись стрельцами, но внутрь уже пускались не все подряд, а только иноземцы, русские бояре, состоятельные купцы да люди государевы. Виталий стрельцы узнали азу и пропустили внутрь беспрепятственно. Он становился в Великореченске популярной личностью.
— От ить заграница, блин!
Действительно, посольская слобода выглядела натуральной заграницей. Чистые, ухоженные улочки, аккуратные палисадники возле каменных домов и роскошные вывески над входами магазинов. Надписи все были сделаны на русском языке, отдавая дань приютившей иноземцев стране.
— «Орихрейнь», — прочитал одну из вывесок Виталий, — Это чем же они там торгуют?
— Лютший франкский парфюм.
— Не… Ори не ори, а хрень с таким названием ни за что бы Янке не купил. «Одежда от Куччи», — прочел он следующее название. — Во дают! Еще бы «из кучи» написали.
Глава купеческой гильдии поджидал царского сплетника на летней веранде уютной кофейни. О том, что это именно кофейня, красноречиво говорила вывеска над входом, на Которой была нарисована чашка с черным кофе, над которой вился то ли пар, то ли дым. Вилли Шварцкопф поднялся навстречу юноше и уважительно пожал ему руку, кивком отпуская посыльного.
— Я отшень рат, что ви ест откликнуться на мой приглашений.
Немецкий посол жестом предложил царскому сплетнику подсаживаться к столу. У Виталий возражений не было. Как только они уселись напротив друг друга, к ним подошла симпатичная официантка в белом фартучке. Вилли что-то сказал ей по-немецки, и юноша сразу пожалел, что у него с языками туго, так как, кроме слова «кофе», не понял ничего. Официантка вопросительно посмотрела на юношу, и тот выдал ей весь словарный запас немецкого языка, который усвоил за время двухдневной командировки в Берлин по заданию редакции.
— А мне цвай гросс бир унд драй сосиска.
— О! Ви тоже ест немножко говорить по-немецки, — обрадовался Вилли.
— Вы даже представить себе не можете, насколько немножко, — удрученно вздохнул юноша. Удивленный взгляд официантки заставил его насторожиться. — Я что-то сказал не так? — спросил он у посла.
— Найн, найн! Все так. Но Грета стесь… как это… кляйне…
— Недавно, — сообразил юноша.
— Я, я, недавно, — закивал Вилли. — А у нас в фатерланд пиво с утра не ест хорошо. Утро мы пить кофе, шоколат и пирожный.
— Ну что ж, не будем нарушать традицию и пугать ваших официанток, тем более таких симпатичных. Пусть сделает мне то же самое.
Грета при этих словах зарделась и поспешила выполнить заказ, бросая заинтересованные взгляды на царского сплетника.
— О! Ви ест иметь успех у фрейлейн, — шлепнув официантку по упругой попке, добродушно хмыкнул Вилли. Грета зарделась еще больше.
Виталий посмотрел на маленькое пирожное, лежащее перед ним на блюдечке рядом с кофейной чашкой, вспомнил о пирожках, напеченных Янкой, и откровенно затосковал. Завтракать он привык плотно, а тут…
— А у вас гамбургера не найдется?
— Что ест гамбургер?
— Гамбургер ничего не ест. Его самого едят. Это белый хлеб с жареным мясом и зеленью.
Вилли стоило только глянуть на официантку. Вышколенная девица тут же принесла на отдельных тарелочках пышную булочку, кусочек аппетитно прожаренного мяса и листик салата.
— Это что? — опешил Виталий.
— То, что вы заказать, — пожал плечами глава купеческих гильдий.
— Ну тогда тащите сюда и нож до кучи, — вздохнул юноша.
Получив требуемое, он надрезал булочку, сунул внутрь мясо с листиком салата и продемонстрировал получившуюся конструкцию Вилли.
— Вот это вот и есть гамбургер.
— Мясо с хлеб ест гамбургер? — выпучил глаза Вилли.
— Слушай, кто из нас немец, ты или я? Ты в Гамбурге хоть раз был?
