дали.
Где-то среди ночи царского сплетника разбудила подозрительная возня во дворе.
— А ну стоять! Куда пополз, сволочь?
— Ща ты у меня получишь!
— На! На!
— Ах, ты кусаться?
— Тьфу! — душевно сплюнул юноша, опознав пьяные голоса Васьки и Жучка.
Что-то заскрежетало по бревенчатой стене терема, и на фоне ущербной луны в проеме окна появилась усатая физиономия Васьки.
— Янкин ухват здесь есть?
В ответ в него полетел ботинок. Удар был точен. Кот грузно шлепнулся о землю и тут же упрямо полез обратно.
— Так я не понял, ухват есть? — повторил он вопрос, усаживаясь на подоконнике.
Взбешенный юноша слетел с постели, увидел стоящий в углу ухват, схватил его и со всей дури запустил в кота.
— Йес! — завопил Васька, улетая в обнимку с ухватом вниз.
Раздался еще один смачный удар об землю, а затем удары помягче. Словно били чем-то твердым по чему-то мягкому.
— Слышь, Васька, — донесся до Виталий сиплый голос Жучка, — ежели ты меня еще раз ухватом, я ведь не удержу. Целься лучше, гад!
— Ага… слышь, Жучара, а постоялец то наш там один. На! На! Получи!
— А как же отечество? Непорядок. Теперь моя очередь! Ща я с развороту. На! На!
— Идиоты! — Виталий закрыл окно, плюхнулся обратно на кровать и дал себе слово поутру настучать по ушам этим пьяным обормотам. Нашли время разборки устраивать!
«Ох, они у меня завтра получат за нарушение общественного порядка», — протяжно зевнул юноша и вновь погрузился в глубокий сон. На этот раз сон был настолько глубокий, что его не разбудила даже подозрительная возня в комнате и грузное шарканье лап Васьки и Жучка, что-то затаскивавших в спальню…
ГЛАВА 28
Царский сплетник проснулся ближе к обеду, когда солнце уже было в зените. Молодой здоровый организм наверстывал все недосыпы предыдущих ночей. Юноша бы поспал и еще, но его разбудило смутное ощущение, что в кровати он не один. Распахнув глаза, Виталий уставился на Янку, уютно сопящую у него под мышкой, источая вокруг ароматы свежего, чистого перегара. «Ох и ни хрена себе!» — мысленно ахнул юноша и осторожно приподнял голову. Он лежал поверх одеяла в одних трусах, Янка спала в ночной рубашке, используя его правую руку в качестве подушки. Край подола ночнушки задрался чуть не до бедра, открывая взору царского сплетника точеную ножку. Она была такая изящная и соблазнительная, что Виталий начал конкретно потеть. У него пошел гормон, который, однако, сразу нырнул туда, откуда вылез, как только до царского сплетника донеслись довольно неблагозвучные звуки. Отвернув голову от Янки, лежавшей на кровати между ним и стеной, юноша уставился на Ваську и Жучка. Возмутители ночного спокойствия валялись на полу рядом с огарками свечей, раскинув в разные стороны все свои восемь лап, и азартно давили храпака, повизгивая и поскуливая во сне. Причем и у того и у другого морды были разукрашены основательно. Шерсть на Ваське торчала во все стороны клочками, морда Жучка была расцарапана, а в шерсти застряли обломки черенка ухвата, разбитого этой ночью в щепу разбушевавшимся котом. Виталий опять посмотрел на Янку. Прелестница зашевелилась, что-то пробормотала во сне и начала пристраиваться на царском сплетнике поудобнее, что задрало подол ее ночной рубашки еще выше.
— Оу-у-у… — Юноше опять стало невмоготу, но тут перед его мысленным взором возник державный кулак. «Но если ты мне Янку Вдовицу обидеть посмеешь…»
Обижать красавицу царский сплетник не собирался и решил просто-напросто тихо слинять: типа не было меня здесь. Не было, и все! Виталий начал осторожно вытаскивать свою руку из-под головы Янки, но та с такой удобной «подушкой» расставаться не захотела. Мало того, она запихала ее еще глубже себе под голову и даже, не открывая глаз, во сне, начала ее взбивать, чтобы сделать помягче. В процессе обработки «подушки» ее кулачок чуть не вмазал Виталий по носу, и ему срочно пришлось выводить его из-под удара. Этот рывок заставил девицу проснуться. Глаза красавицы распахнулись. Несколько секунд Янка обалдело смотрела на царского сплетника, затем приподняла голову, посмотрела вниз, увидела сбившуюся уже до пояса ночнушку…
— Оказывается, нижнее белье в Великореченске не в моде, — ляпнул Виталий. Ничего умнее он в данный момент придумать не смог.
— А-а-а!!! — согласилась с ним Янка.
Девица с оглушительным визгом слетела с кровати и пулей вылетела из спальни своего постояльца. Этот визг подбросил вверх тела ее верных телохранителей.
— А?
— Что?
— Где? — бестолково засуетились они.
— Во «Что? Где? Когда?» играть будем потом, — сердито буркнул Виталий, спуская ноги на пол. Юноша сдернул со стула свои штаны и начал одеваться. — Так, обормоты, выходите во двор строиться. Я сейчас закончу утренний туалет, физиономию под рукомойником прополощу, а потом начну читать лекцию о вреде пьянства и вести промеж вас воспитательную работу. Это ж надо додуматься: мало того что сами до поросячьего визга нажрались, так еще и Янку накачали!
Царский сплетник заправил в штаны рубашку, надел ботинки, вышел из спальни и прислушался. Со стороны светелки Янки до него доносилась лишь испуганная тишина. Неопределенно хмыкнув, юноша спустился в гридницу и через сени вышел во двор. Там царил полный разгром. Бочонок лежал на боку, истекая сквозь открытый краник последними каплями духмяного заморского вина, а сам двор устилали обломки стульев и останки ухвата, рогульки которого были воткнуты в бревенчатую стену прямо под окном спальни царского сплетника. Из сеней вышли понурые Васька с Жучком, держась друг за друга. Вид пушистых обормотов, страдавших с жуткого похмелья, заставил Виталий сочувственно вздохнуть.
— Да-а-а… неплохо вы вчера погудели, — почесал затылок юноша, разглядывая забрызганную кровью стену, — и чего не поделили, хвостатые?
Тут внимание его привлекла горка соли со слабо трепыхавшейся в ней таранью. Сама бочка, в которой юноша делал засолку, исчезла. Виталий бросился к бадейке, где еще вчера резвились пираньи, и увидел, что она пуста.
— И как это понимать? — поднял он глаза на Ваську с Жучком.
— Слышь, Жучара, а мы его что, вчера не добили? — удивился Васька.
— Да не может быть! Ты, это… сплетник, под скамеечкой посмотри. Мы этого гада вчера туда закатали.
Виталий посмотрел в указанном направлении. Гада он там не увидел. На примятой траве под скамейкой лежала лишь тюбетейка и до боли знакомый сай — кинжал японских ниндзя. В этот момент окно горницы второго этажа распахнулась, и оттуда высунулась уже одетая в свой голубенький сарафан хозяйка подворья. Первый шок похмельного пробуждения у нее уже прошел, и на его место пришел праведный гнев обманутой девы.
— Ах ты, кобель!!!
— Янка, — отмахнулся царский сплетник, не отрывая глаз от сая, — не шуми понапрасну, а то я тебя разочарую.
— Чем? — опешила девица.
— Я с пьяными бабами сексом не занимаюсь.
— Что сказа-а-ал? — ахнула Янка.
