— Да?
— Мне кажется, к психиатру все-таки тоже надо сходить.
— Хорошо. Я договорюсь с ним. Возможно, все получится сегодня. Главное, не нервничай, Лизочек.
— Ой, не получается.
Влад заварил травы, дал им настояться, потом процедил в кружку через ситечко. Добавил мед, протянул кружку Лизе:
— Пей, малышка!
Лиза начала маленькими глотками пить горячий отвар. Сейчас, в рассветной прохладе, это было даже приятно.
— Хорошо бы это был мальчик, — задумчиво протянула Лиза.
— Ты читаешь мои мысли. Впрочем, девочка тоже неплохо. Лизочек, главное, чтобы ты была здорова и малыш. А пол — дело десятое.
— Он не будет лемурийцем?
— К сожалению, нет. Лемурийцы рождаются только тогда, когда с хвостами и отец и мать.
— Значит, не будет бессмертным. Как и я.
— У вас будет бессмертие, Лиза, обещаю!
— Но каким образом?
— Понимаешь, это трудно объяснить. Для таинства передачи бессмертия нужны как минимум три лемурийца с камнями континента.
— А разве двумя другими лемурийцами не могут быть твои родители?
— Могут. Но их еще надо найти.
— То есть?
— Мои родители — неуловимые существа. Они могут быть где угодно: в Марианской впадине, Бермудском треугольнике, на полюсах, на Бали, в Китае… Даже в Шамбале!
— Где?
— В Шамбале!
— Ах, ну да, мистическая страна…
— Вовсе не мистическая, дорогая. Шамбала существует.
— В своей диссертации я это опровергаю. Кстати о диссертации. Если я беременна, то когда же я буду ею заниматься?
— Ну зачем тебе эта диссертация, любимая? Зачем тебе звание кандидата философских наук? На полочку положить? Самое главное — мы вместе и мы будем растить нашего ребенка. Или даже не ребенка, а детей! Родим целую кучу, заберем моих родителей…
— Откуда?
— Да хоть из Марианской впадины! И будем счастливы.
— Ну тогда уж и моих родителей…
— Согласен. Устроим большой счастливый дом.
— Ох, Влад.
— Что?
— Не верится мне в большой счастливый дом. Судьба такого не позволяет.
— А мы будем сильнее судьбы, родная. Как вампиры в твоем любимом сериале «Сумерки».
— Ха-ха-ха! Ой, кстати, надо бы перечитать. Вот если положат на сохранение, буду читать «Сумерки» и Джеймса Роллинса!
— Лучше про муми-троллей. Как у Мандельштама: «Только детские книги читать, только детские думы лелеять…» А Роллинс твой пишет о насилии.
— Ты же не читал!
— Ну так просмотрел. Одни пистолеты и трупы.
— Ничего ты в бестселлерах не понимаешь.
— Ты много понимаешь, солнце мое. Ну что, допила?
— Йес.
— Тогда спать?
— Не хочется. Давай посмотрим, как солнце встает…
— Ну идем. Но только больше на крышу подниматься не будем, это последний раз. Вдруг у тебя голова закружится? Или ты на лестнице поскользнешься?
— Ой, ты теперь меня задушишь своей заботой.
— Обижусь!
— Не обижайся, большой дядечка! А возьми меня на ручки.
— С удовольствием.
Влад побаюкал жену в руках.
— Сильные руки дантиста, — с ухмылкой прокомментировала Лиза.
— Ага.
— Ну все, опускай и пойдем на крышу.
— Я первый.
— Не спорю.
Они вышли во дворик и по лестнице, обвивавшей стены дома, поднялись на плоскую крышу. Здесь стояли два шезлонга и кадки с цветами. Лиза привычно полила цветы, побрызгала их из распылителя. Влад усадил ее в шезлонг лицом на восток, сам не стал занимать другой шезлонг, растянулся у ног любимой.
— Дымом пахнет, — протянула Лиза.
— Торфяники горят, — пояснил Влад. — Юля не справляется.
— А ты мог бы ей помочь?
— В смысле?
— Ну ты колдовать не умеешь?
— Вообще-то немного могу. Ну там, вытрезвиться срочно, марево напустить…
— А телепортироваться можешь?
— Могу, но это не колдовство вовсе. Лемурийцы носят это качество в крови. Малышка…
— Да?
— Помнишь, в нашу первую встречу…
— Ох, ты был ненасытный!
— Это да, но вот еще… Ты тогда сказала, что слова «я люблю тебя» слишком для тебя значимы и ты не можешь их сказать.
— Ну…
— А теперь?
— Что?
— А теперь можешь?
— Влад, милый! Конечно же! Я так люблю тебя, ты даже не представляешь! Мне кажется, что до тебя я не жила, а спала. Как спящая царевна в хрустальном гробу. А ты пришел — и разбудил.
— И гроб развалил. Хрустальный.
— Ну не без этого. Я люблю тебя, мой родной. Я это тысячу раз готова повторить и даже под присягой.
— Не надо. Теперь я спокоен.
— А до этого не был спокоен?
— Представь себе, да. Я все время боялся, что ты меня еще не любишь, что можешь уйти, бросить меня.
— Ты сумасшедший дантист с бормашиной, вот ты кто. Как я могу тебя бросить, если ты — мое все, как Пушкин для России?
— Ладно. — Влад погладил Лизины колени. — Молчим и смотрим, как поднимается солнце.
И они молча смотрели, как встает солнце их нового счастливого дня.
