— Так мы поможем вам! — сказал Ли Пин. — У нас столько храбрецов, которые поддержат вас! Хотя делаем мы это не из-за принцессы Ченцэ, а из-за вас: славные вы люди!
— Мы недостойны такого к себе отношения, — загомонили наши удальцы и принялись кланяться.
— Да ладно! Давайте-ка лучше побратаемся! Слуги, еще вина!
Было принесено вино и закуски (верченые-копченые-печеные…), и главари двух шаек побратались, Ли Пин назвал Друкчена своим братом. Побратались и все остальные.
— Скажи, брат Друкчен, отчего ты не похож на остальных смертных людей? — спросил Ли Пин, пока пир шел своим чередом. — Называешь ты себя Чужестранцем, волосы у тебя из чистого золота, а глаза словно сапфиры… Кто сотворил с тобой такое?
— Маги и доктора принцессы. Дело в том, почтенный Ли Пин, что я сначала жил не в Шамбале, был простым смертным. Но волею богов заброшен я был в Шамбалу — почти мертвым. По воле принцессы Ченцэ меня оживили и вылечили. Поэтому я вечный ее должник и поэтому должен-таки раздобыть воду, возвращающую девственность.
— Мы все раздобудем! — заверил его Ли Пин. — А пока пускай продолжается пир! Почему ушли певички и музыкантши? Пусть вернутся и споют нам что-нибудь душещипательное. Сердцу песни хочется!
Сказано — сделано. В зал снова пришли музыкантши и певички, и одна из них под аккомпанемент цимбал запела песню на мотив «Луны над восточной рекой»:
— Это поет моя внучка Цыси, — с гордостью сказал Ли Пин, хотя выглядел он так молодо, что удивительно было, как у него имеются внуки. — Она не замужем. А ты женат, Друкчен?
— Был женат еще в прошлой жизни, — сказал Друкчен. — Но жена умерла и оставила мне ребенка двух лет, о котором я ничего теперь не знаю. Открою тебе сердце, владыка: здесь, в Шамбале, я познакомился с хозяйкой веселого заведения по имени Мой-нян. Она отправилась с нами в этот поход, но затем избрала другой путь.
— Это как же? — удивились все вожди.
— На нашем пути возникло великое чудовище — Кайминшоу. Его девять голов благосклонно поглядели на Мой-нян, и она согласилась стать его супругой и жить на горе Куньлунь. Так что я опять остался без подруги сердца.
— Это легко поправить, — рассмеялся Ли Пин. — Цыси, иди-ка сюда!
Девушка, стройная, как ива, и прекрасная, как сон в нефритовом павильоне, подошла к деду и вежливо всем поклонилась.
— Цыси, вот тебе муж, — сказал Ли Пин. — Он хорош собой, второго такого не найдешь во всей Шамбале. Согласна ли ты пойти за него?
— Я почту это за честь, дорогой дедушка, — сказала Цыси. — Но захочет ли господин взять в жены такую неумеху, как я?
— Не скромничай, — заметил дед. — Ты отлично справляешься с хозяйством, останавливаешь на скаку коня, без страха входишь в горящую пагоду, метче других женщин стреляешь из лука. Ты будешь прекрасной женой Друкчену. Вот и породнимся еще раз!
Друкчен и Цыси принялись кланяться, благодаря за милость.
— Вашу свадьбу сыграем завтра, завтра как раз благоприятный день для свадеб. Цыси, у тебя готово приданое?
— Да, господин дедушка.
— Вот и отлично. Скажи матери, что выходишь замуж. Впрочем, я сам с нею переговорю.
Цыси кивнула и удалилась, а пир продолжался своим чередом. Немало было съедено и выпито, уже и луна взошла. Тогда Ли Пин предложил всем выйти на крышу — любоваться луной и ночным Ляншаньбо. Взяли с собой легкого вина и крепкого чаю, расселись на крыше и стали беседовать о возвышенных вещах. Среди вождей Ляншаньбо оказались два поэта: Оуян Сю и Рю Дарю. Ли Пин провозгласил меж ними поэтическое состязание:
— Победит тот, кто прочтет лучшие стихи об осени! Я так люблю осень!
Первым читал Оуян Сю:
