Две пули «Глока» взорвали черную материю одежды на груди ближайшего охотника и отбросили его на снег. Однако двое других в прыжке преодолели оставшееся расстояние, выбили пистолет и заломили руки так, что я взвыл от боли. Тот, кого я должен был прострелить навылет, поднялся и отряхнул с себя снег. Несомненно, под тканью свитера он носит бронежилет… Ещё кто-то из охотников сграбастал Настю в охапку и отнёс подальше. Девочка не сопротивлялась, не кричала, вообще выглядела куклой…
— Ах вы!.. — прорычал-прокричал я. Из глаз брызнуло туманом.
К счастью, память подсказала не только текст песни Вячеслава Бутусова, исполненной вместе с «Deadушками», но и кое-что из прошлых тренировок в бытность мою боевиком Ирикона. Я оттолкнулся от обледенелого асфальта, перекувырнулся обратным сальто через голову, затем, вновь оказавшись на ногах, врезал охотнику, стоящему справа, головой в нос, а охотнику, стоящему слева — освободившимся кулаком. В ход пошли локти — я покрыл градом ударов «чёрного плаща», другого же несколько раз хорошо саданул ногой. Не больше трёх секунд ушло на всё про всё, обступившая меня парочка разлетелась в стороны. Заминки с их стороны хватило, чтобы вновь завладеть пистолетом.
Какого чёрта лысого нужно этим парням! Что за бред несёт их капитан!? Если Диерс сказал им что-то, то где же он сам!?
Я разрядил всю обойму в набросившихся отовсюду охотников. Кое в кого попал, и те отлетали обратно, сраженные ударной силой пуль. Но шансы оказались неравными, и, в конце концов, меня опять скрутили. Лежа лицом в снег, я тяжело дышал и с каждым вдохом наполнялся гневом и яростью. Зуд в кончиках пальцев и ощущение пульса сразу всем телом говорили, что вот-вот порвётся последняя тонкая ниточка, держащая меня в облике человека. Не хотелось трансформироваться на глазах Насти, но я ничего не мог поделать с собой. Агрессия заволокла глаза зеленоватой дымкой, они пылали и парили, как топки паровозов.
А капитан Шорошко отчетливо проговорил:
— Не хочешь отдавать Коготь по-хорошему, отдашь по-плохому.
Я полным ненависти взглядом смотрел, как глаза капитана сверкнули яркими красными искрами. Он был не человеком. Вернее, человеком, обращенным в нечисть. Учитывая массовое уничтожение вампиров в округе, сама собой пришла догадка: Шорошко — это оборотень.
Едва он сказал последнюю фразу, на меня обрушился шквал ударов. Охотники лупили не разбираясь особо, куда прикладываются носы их армейских ботинок. Я взвизгнул, дыхание в моментально отбитых легких спёрло. В следующее мгновение я перестал быть человеком: купленная пару часов назад одежда лопнула, разлетелась хлопьями. Рокочущей торпедой я бросился в первого попавшегося на глаза охотника и вгрызся в его ногу, с яростью перемалывая мышцы бедра, сухожилия и кость. Охотник закричал, но крик его потонул в многочисленных хлопках пистолетных выстрелов. Настала моя очередь зареветь от боли; челюсти разомкнулись, отпуская рваную плоть. Сильно дергаясь при каждом попадании, я корчился на снегу.
Опять тело моё превратилось в месиво…
Хриплое дыхание выбрасывало горячие струи пара. Я тихо скулил, ещё не перекинувшийся обратно в человека. Капитан Ордена нейтральным тоном сказал:
— Ждем тебя в Заброшенной Ветке. Если до захода солнца не принесёшь артефакт, девонька может пострадать.
Поддерживая своего раненого, охотники пошли прочь. Шорошко взял Настю на руки и последовал за остальными. А я, переживающий бурю диких эмоций, медленно перекинулся в исходный человеческий облик. Тревога, боль физическая и душевная, злость, ненависть, ярость, паника, горечь, сожаление — всё смешалось воедино. Я отполз подальше от лужи крови, в которой валялся. Широкий след оставило волочащееся по снегу израненное тело. Через несколько минут я услышал возбужденные голоса: целая процессия приближалась со стороны главного входа в зоопарк. Еще через минуту я мог различить мелькающие за вольерами фигуры местных работников, а также милицейских автоматчиков.
Верблюдица за решеткой презрительно фыркнула и сплюнула желтоватую слизь. Верблюжонок, тряся ушами, с любопытством смотрел, как подбежавшие ко мне люди заохали и заахали, подобно стае грачей загалдели при виде обнаженного и израненного человека и лужи темной крови. Двое автоматчиков перекинули АКМы за спину, подняли меня и потащили к выходу, пока третий что-то кричал собравшимся служителям зоопарка. За территорией уже поджидала карета «скорой помощи»: белая «Делика» с жирным красным крестом на бортах и надписью «AMBULANCE». Милиционеры не слишком аккуратно затащили меня внутрь, затем один выпрыгнул наружу и захлопнул двери. Второй остался подле.
Машина тронулась, унося меня в неизвестном направлении. Куда угодно, только не в больницу, ибо в оставшемся милиционере я без руда признал Ибрагима Мухамбетова, бывшего напарника по «волчьему» экипажу Ирикона. Пронзительные карие глаза оборотня смотрели с озабоченностью.
— Как самочувствие? — спросил Мухамбетов после минутного созерцания.
— Куда меня везут? — нашел в себе силы спросить я.
— В запасное логово. — Видимо, молчаливый вопрос в моих глазах удивил Мухамбетова. — Надеюсь, ты в курсе, какие события произошли за последнее время?
Теперь я догадался, что Мухамбетов ничего не знает о том, какие именно события происходили. И кто в них принимал самое непосредственное участие, был в главной, так сказать, роли.
— В курсе. Орден затеял тотальное истребление оборотней.
— И вампиров тоже, — кивнул Ибрагим. — Со вчерашнего дня в городе нет ни единого упыря. Скоро, по всей видимости, и от нас ничего не останется…
Я попытался подняться, но не смог. Простреленное в многочисленных местах тело едва повиновалось.
— У тебя нет никакого эликсира жизни? — в надежде справился я. Чудодейственное средство Диерса сейчас было бы как раз кстати.
Чтоб этот Диерс провалился ещё глубже Преисподней!..
Мухамбетов извлёк заранее приготовленный шприц и ловко вколол его содержимое в мою вену.
— Это наркотик. Поможет не чувствовать боль. Ничем другим помочь не могу.
Я молча поблагодарил его за это. Не чувствовать боль — уже кое-что.
К тому времени, как карета достигла конечного пункта, мне полегчало. Наркотик, вероятно, успешно справился со своей невидимой работой — подавил восприимчивость нервных рецепторов. Или подавил участок мозга, отвечающий за ощущение боли. Последний раз подпрыгнув на кочке, «Делика» замерла, двигатель умолк. В открывшихся задних дверях замаячила широкая физиономия лейтенанта Поступенко.
