происхождения, отнюдь не пылала любовью к подобного рода развлечениям и старалась их избегать по мере сил и возможностей. Досадно, но на сей раз судьба мстительно подшутила над госпожой Пшертневской, превратив докуку в острую необходимость. В соответствии с неписаными правилами эти мероприятия являлись не только респектабельным способом убить время вечером, но и весьма удобным поводом для обсуждения вопросов бизнеса и заключения различных деловых сделок. Именно эту цель и преследовала сейчас госпожа Злата. Педантично расправив складки пелерины и одернув подол красного кардинальского платья, женщина отвернулась от зеркала, оставшись вполне довольной своим внешним видом.
— А где же отец Рид? — спросила она у поджидавшего ее Профессора. — Опять опаздывает?
— Сейчас придет, — невнятно буркнул Вилдар Криэ, раскуривая трубку. — А вы действительно уверены в том, что третий представитель специального отдела не станет на этом приеме лишним?
— Он не лишний, — весомо пояснила госпожа кардинал. — Он — запасной!
Профессор криво усмехнулся. Подобные радужные иллюзии его не вдохновляли.
Злата неодобрительно покачала головой. Следовало признать очевидное: ко всем проявлениям мирской суеты отец Рид относился без должного пиетета, а посему пунктуальность никогда не входила в число его личных достоинств…
Неожиданно дверь шумно распахнулась, и в комнату ввалился запыхавшийся отец Рид. Госпожа кардинал поперхнулась готовыми сорваться с языка упреками, ибо в данный момент они оказались бы просто неуместны. Сейчас ее неофициальный заместитель больше всего напоминал огородное пугало: ботинки — в грязи, на щеке — чернильное пятно, парадная сутана помята и местами перепачкана в известке и паутине. Клочья паутины запутались и в его растрепанных волосах.
— А-апчхи! — звонко чихнул священник, беспомощно размахивая руками и пытаясь поймать слетевшие с носа очки. — Извините, задержался.
— Господи всевышний, святой отец, где вы умудрились так изгваздаться?! — в один голос возопили госпожа Злата и Профессор.
— А-апчхи, ой… Решил перед выходом заглянуть в книгохранилище, взять что-нибудь почитать, ведь этот прием наверняка окажется чрезвычайно нудным… — сбивчиво принялся оправдываться отец Рид, прижимая к груди толстенный старинный фолиант. — Клянусь, я никому не помешаю. Устроюсь в уголке и…
— Рид, я беру вас с собой на этот раут вовсе не для того, чтобы вы подпирали в зале стены! — возмутилась госпожа Злата.
— Ну что вы, госпожа кардинал, я буду поддерживать вас морально! Это же Вульгата, латинский перевод Библии! — Рид демонстративно потряс в воздухе распухшим от времени талмудом. Из фолианта немедленно посыпалась мелкая бумажная труха. Госпожа кардинал, почувствовав приступ аллергии, сдавленно чихнула. — Изучая данный шедевр, я призову на нас небесную благодать, и все задуманное пройдет с благословения Божия! — самозабвенно частил неисправимый книгочей.
Профессор поперхнулся смехом пополам с дымом и раскашлялся, утирая выступившие на глазах слезы. Госпожа Злата только вздохнула:
— Ну почему каждое наше мероприятие обязательно превращается в смесь трагедии и фарса? — Вопрос прозвучал риторически и явно не нуждался в ответе. — Ладно, идемте. Святой отец, почиститесь по дороге.
Центром старой Буды по праву считается знаменитый Замковый квартал (Вархедь), простирающийся от улицы Фе до западной оконечности цепного моста, перекинутого через Дунай. Сердце Вархеди — площадь Святой Троицы, украшенная мрачноватой колонной, установленной там еще в XVII веке в честь спасения Будапешта от эпидемии чумы. Восточную часть площади занимает церковь Святого Матиаша, северную — неоготическое здание Главного городского архива, а западную — старинная ратуша. Эта самая ратуша единогласно признана одним из красивейших зданий старой части города, ее фасад увенчан статуей древнегреческой богини Афины Паллады, а часовая башня под луковичным куполом блистает свежепозолоченной кровлей. Обширные палаты ратуши способны вмешать до трех тысяч человек одновременно, и поэтому немудрено, что многие официальные мероприятия проводят именно здесь.
Большой бальный зал ратуши сверкал огнями хрусталя и радовал взор ярким светом электрических свечей. Разноцветные блики играли на натертом до блеска паркете. Гостьи чинно курсировали взад-вперед, подметая и без того отлично отполированный пол длинными шлейфами своих шикарных нарядов. Нынешняя мода изрядно тяготела к костюмам прошлых столетий, подтверждая мудрое изречение о том, что все новое — это хорошо забытое старое. А посему благородные дамы не стыдились выставлять напоказ атласные корсеты, пышные кринолины и глубокие декольте а-ля маркиза де Помпадур, а их кавалеры щеголяли в бархатных камзолах из времен правления всех без исключения Людовиков, Карлов и Эдуардов.
Анна задумчиво скользила по залу, пытаясь отыскать более или менее тихий уголок, где можно будет сесть и подремать, пережидая томную тянучку званого вечера. Эрику повезло больше. Он почти сразу же нашел себе достойного собеседника в лице обаятельного священника средних лет, который оказался профессором теологии, и теперь о чем-то увлеченно спорил с ним в другом конце зала.
Чародейка недовольно поджала губы. Мало того что здесь до жути скучно, так еще новые туфли невыносимо натирают мизинцы. И зачем она позарилась на эти высоченные шпильки? На них же совершенно невозможно ходить! Все-таки каблуки — вещь необыкновенная, волшебная, преобразующая: надела — и вот ты уже шикарная женщина, статная, подтянутая; сняла — счастливый человек. Да, присесть бы куда-нибудь, снять туфли и подремать, прислонившись плечом к колонне…
Неспешно осматриваясь вокруг, княжна рассеянно покачивала в руке бокал с красным вином, как вдруг ее грубо вырвали из объятий мягкого приятного полузабытья и бросили на нечто куда более твердое и жесткое. Причем бросили отнюдь не фигурально, а в прямом смысле этого слова. Насколько девушка успела заметить, на нее налетел высокий мужчина в черной сутане с серебряной отделкой. Он произвольно блуждал по залу, совершенно не глядя по сторонам, поскольку был занят куда более интересным делом. Не обращая внимания на окружающих и что-то бормоча себе под нос, он вперил взгляд в разворот толстенной книги, ни на секунду от нее не отрываясь. Но тут, к несчастью, на его пути возникла не ко времени задумавшаяся княжна Анна ди Таэ, на которую книгочей не замедлил налететь.
Оба эффектно растянулись на полу, и каждый бормотал нечто нечленораздельное.
Девушка резко спихнула с себя неуклюжего читателя и с раздражением оглядела свое платье, безнадежно залитое бордовым вином. Двух мнений тут, к сожалению, быть не могло: ее белоснежный кружевной наряд, недавно выписанный из Парижа, пошитый одним из первоклассных французских портных, загублен безвозвратно, точно так же как и настроение. Пылающий гневом взгляд княжны переместился на причину ее весьма прискорбной и столь резкой смены положения в пространстве… Худой нескладный мужчина лет тридцати, с резковатыми чертами скуластого лица, недоуменно сидел на полу и слепо шарил вокруг себя руками. Рядом лежала раскрытая книга.
— О Господи, в чем я согрешил перед тобой?.. — растерянно пробормотал он. — Где же мои очки?..
Анна молча подняла со своего подола и протянула незнакомцу изящное пенсне — полукруглые линзы, заключенные в серебристую оправу без дужек, слетевшее с носа священника во время падения.
— Какое счастье… Благодарю, сестра… — Священник водрузил линзы на их законное место и только теперь разглядел даму, на которую соизволил налететь.
— Я вам не сестра! — сварливо огрызнулась девушка. — И даже не друг, а скорее враг, ведь вы только что испоганили мое любимое платье!
— О, смиренно прошу прощения, но данный шедевр, — мужчина благоговейно указал на книгу, — столь захватил меня, что я утратил ощущение реальности.
Священник наконец поднялся на ноги. Он оказался на целую голову выше Анны. Длинный, слишком худой, нескладный, чуть сутулящийся, задрапированный в длиннополое одеяние, он больше всего напомнил вешалку, на которую зачем-то повесили изрядно поношенную сутану. Его неровно остриженные пепельные волосы пребывали в вопиющем беспорядке. Мужчина наградил княжну мягким взглядом
