громко, поворачиваясь к вождям, будто предлагая и им разделить веселье.
Те гоготать не стали. Кое-кто, правда, ухмыльнулся, но так, что понять, смеется он над консортом или вместе с ним, было невозможно. Что ж, даже в среде монстров к власти приходят не только самые сильные (когда каждый силен на свой лад – это не показатель), но и умные. А одним из свойств интеллекта является осторожность, не всегда, но довольно часто. Умные и неосмотрительные властвуют недолго.
Основная масса войска, на поддержку которой также рассчитывал консорт, безмолвствовала, вернее, затихла, выжидая, чем обернется дело. Благодаря заклятию Лукаса нелюдям было слышно каждое слово беседы, которую вампир пытался обратить в перепалку, чтобы применить к врагам силу, а маг-противник все никак не давал весомого повода.
Беспокойство Бэркруда усилилось. Замечательное заклятие, которым шаман усовершенствовал знак консорта, почему-то не спешило срабатывать, перетягивая симпатии публики на сторону предводителя. Может, это был кратковременный сбой, случающийся и с самыми надежными чарами, может, сказывалось присутствие разрушающего заклятия Эсгала, а может, все дело было в одном-единственном исполненном презрения взгляде, который бросила богиня Архадарга на своего бывшего возлюбленного. Не он ли лишил знак власти?
– Речь сейчас идет не о людях, хотя и они способны на многое, поверьте моему опыту. Я говорю о великом гневе богов, готовом обрушиться на клятвопреступника, – отвечая на презрительный пассаж о слабости человеков-противников, цокнул языком Лукас.
– До сих пор не обрушился! – вполне разумно парировал вампир.
– Наш визит для переговоров можно считать последним предупреждением, – в прежнем ровно- доброжелательном тоне истинного дипломата, который и смертный приговор, и ноту об объявлении войны зачитает одинаково мирным голосом, разъяснил мосье Д’Агар.
– И что вы сделаете? – надменно фыркнул консорт. Кажется, он был готов повторить трюк с хохотом, но поймал предупреждающий взгляд своего шамана и только оскалился.
Счел своевременным оскалиться и наемный форвлак, пасть, полная жутких клыков, распахнулась и сомкнулась с весьма впечатляющим клацаньем. Так что и в показушном маневре вампир проиграл.
– О, есть несколько вариантов, – невозмутимо продолжил Лукас, потрепав Фельгарда по холке, за что получил весьма красноречивый взгляд оборотня «эй, маг, не зарывайся, я тебе не ручная болонка». – Самыми вероятными мне представляются три. Два из них для вас лично, консорт, и всех темных народов Огревы одинаково невыгодны. Первый – самый благоприятный. Вы распускаете войско и отдаете ключи от врат, которые мы, разумеется, в самое ближайшее время возвращаем Темной Праматери Архадарге.
Вампир злобно зашипел, ясно показывая свое несогласие с таким «выгодным» предложением, да иного от него и не ожидали.
– Второй вариант, – как ни в чем не бывало, вещал мосье, но форвлака больше не тискал. – Мы сообщаем о вашем отказе решить дело миром людям крепости Кондор, а ее жрец читает молитву о нарушении клятвы богу Онтару. Сияющий снисходит на Оргеву и вызывает вашу богиню на решающий бой. Кто бы ни победил, тот мир, который вы знаете, неизбежно перестанет существовать. И наконец, третий вариант. Выслушав ваш отказ, мы извещаем о нем темную богиню, передавая право вершить суд в ее длани…
– И вы считаете, я вручу каким-то наглым самозванцам знак милости моей богини?! – зарычал Бэркруд, совершенно очевидно собираясь отдать приказ о нападении на дипломатов и заткнуть им глотки силовыми методами, не дожидаясь более явной провокации со стороны переговорщиков. Все шло совершенно не так, как он рассчитывал.
– Пожалуй, нет. Вы, консорт, – болван, не способный к разумным поступкам, не пекущийся о благе тех, над кем поставила вас судьба, вы невоздержанны, гневливы и… – Описывая несомненные «достоинства» собеседника, Лукас тайком опустил руку в карман и откупорил пробку у крохотного пузырька с темно-красным содержимым.
И консорт, гневливый, злобный, но все-таки осторожный, почти трусливый тип, тут же принялся оправдывать все эпитеты, которыми наградил его хитроумный инкуб. Оскалившись так, что на лице остались лишь одни безумные глаза и вылезшие сверх всякой меры клыки, вампир молнией ринулся на вожделенный, лишающий рассудка притягательный аромат. Неистовая, чистейшая жажда практически лишила его способности рассуждать. Теперь Бэркруд был готов на все, лишь бы добраться до источающего запах предмета.
Рука Гала, форвлак и доблестная летучая мышь оказались быстрее. Лукас даже не успел привстать с кресла, как оборотень занял позицию между магом и вампиром, Мыша спикировала на грудь нападающего, разорвала вдрызг кружевную рубашку на нем, что-то сжала в лапках и мгновенно исчезла. А воитель сцапал безумца, встряхнул, как нашкодившего котенка, и небрежно отшвырнул прочь, подальше от кровавого аромата, за ту груду камней, где несколько минут назад прилег отдохнуть морочник. Бросок вышел отменный!
– Что ж, выбор сделан, – подвел итог переговоров невозмутимый маг и прищелкнул пальцами, отпуская заранее приготовленное очистительное заклятие, уничтожающее следы крови на одежде и сам ее запах из воздуха. Гримаса недоумения, проскользнувшая на его физиономии, при виде действий летучей питомицы Эльки сменилась прежней маской благожелательного внимания. Форвлак снова лег у ног мосье.
– Так что, война? – озадаченно прогудел огр, то ли самый догадливый, то ли самый бойкий на язык. Бойкий в той степени, чтобы лезть с вопросами к тем, кто швыряется предводителями могущественных темных орд, как мячиками для пинг-понга. Хотя Гал выглядел настолько невинно, что, пожалуй, смог бы сыграть в эту игру и всеми присутствующими вождями разом. Или тогда игра бы уже называлась бильярд, а вместо кия воитель вполне мог использовать меч.
– О нет! – сочувственно улыбнулся Лукас, с демонстративной кротостью складывая руки домиком. Теперь-то мосье не пренебрег демонстрацией перстня, а заодно и очень приличного маникюра, первый, конечно, произвел большое впечатление в стане тех, кто весь уход за ногтями сводил к выскребанию из- под оных засохшей или свежей крови недругов. – Посланцы Совета богов придерживаются определенных правил в своей работе. И главное таково: из-за одного неразумного создания не должен страдать целый мир. Пусть невольно, но консорт Бэркруд избрал первый предложенный вариант. Мы, со своей стороны, позаботимся о том, чтобы передать ключи от врат вашей богине, которая, как очевидно, тоже сделала свой выбор не в пользу консорта, вернее, бывшего консорта. – Маг кивком указал вниз, где валялся знак власти на оборванной цепочке. Камешек по-прежнему блестел ярко, а вот письмена по ободу исчезли бесследно.
«Низвергнут!» – загуляла по пестрым рядам вождей и армии весть. Только так и никак иначе можно было толковать происшествие с медальоном консорта.
– Ах да, еще осталось уладить одно маленькое недоразумение. Не будете ли вы любезны слегка подвинуться в сторону? – Инкуб повел рукой, показывая, куда и насколько именно просит переместиться. Фельгард снова с чувством зевнул.
Озадаченные вожди покорным гуртом исполнили любезную просьбу, не дожидаясь помощи Гала и форвлака. Лукас потянул за полупрозрачную ниточку, появившуюся у него в руке, и будто мигнул в пространстве, пользуясь чарами перстня. На освобожденном участке каменистой равнины появилась изрядная груда спящих участников вчерашнего штурма, связанных между собой той самой веревкой, которую передали не так давно воину-шаману. Он сам являлся пока единственным бодрствующим субъектом в сонном царстве новоприбывших соратников. Хоть рваная одежда и разрубленные доспехи у воинов были в засохшей крови, но храпели, чмокали губами и сопели они так сладко, что сразу становилось ясно: доставлена отнюдь не гора бездыханных тел.
– Маленькое, говоришь, недоразумение? – хмыкнул носатый гоблин и как-то по-старушечьи захихикал.
– Именно, – коротко, в духе Эсгала, согласился Лукас, последним мановением руки снимая расползающиеся сонные чары с бывших пленников.
Моментально поднялся страшный гвалт, и воцарилась сумятица, как раз такая, чтобы под шумок смог исчезнуть с арены переговоров личный шаман вампира, причем исчезнуть как раз в той стороне, куда отшвырнули Бэркруда. Если неудавшийся завоеватель не являлся клиническим идиотом, то непременно
