И тут он разом умолк, закончив петь на очень высокой ноте, едва меня не оглушив. Печально оглядевшись вокруг, он вернулся из мира, созданного силой своего воображения, и зачем-то погладил меня по щеке.
— Почему мертвая? — уточняю я шепотом.
— Потому что это его смерть, — печально.
— Ты решила меня удавить? — поинтересовался заинтригованный василиск.
— Нет. И я не в белом.
— Да это уже не о тебе, — отмахнулся Пых. — Это о ней!
— О ком? — Мне просто любопытно.
— О ней. О смерти. С косой, в белом саване. Ну знаешь, как в сказках.
— А я-то тут при чем? — Василиск явно был расстроен тем, что внимание переключилось с него на Пыха.
— Ни при чем. Можешь идти, — пискнул Пых и полез в капюшон, продолжая что-то напевать себе под нос, уверенный в том, что у него только что прорезался дар сказителя.
Делаю знак Кэрту и поворачиваюсь к Дрейку.
— Мы, кстати, дрова нашли.
На поляну вытащили корягу и грохнули у ног василиска.
— Всего одно бревнышко? — выгнул тот дугой бровь.
— А что, тебе не хватит? — с сарказмом в голосе.
Меня смерили холодным взглядом.
— Хватит. Но совет тебе на будущее — выбирайте бревна поменьше.
— Вот сам их и таскай! — высказался Пых.
Но василиск ничего не ответил — он был занят созданием заклинания по расщеплению бревна на кучу мелких полешек.
Сидим у костра. Кутаюсь в складки плаща. Подо мной — пять одеял. Их я позаимствовала еще в замке графа, запихав в безразмерную суму, я совершенно о них забыла и только сейчас вспомнила. Дрейк сидит рядом, но на земле. Ему, по-моему, в принципе не знакомы такие понятия, как холод, простуда или ломота в костях после ночи, проведенной на сырой, изувеченной корнями земле. Пых сидит на моих коленях и ест ветчину.
— А ты умеешь петь?
Кошусь на Кэрта. Дрейк — сидит неподалеку и горстями бросает опилки в костер. Почему опилки? А потому что он что-то напутал в заклинании расщепления, и от коряги осталась приличная гора опилок вместо дров. Пыха это особенно порадовало, и он хохмил минут пять, уверяя меня в полный голос, что кое- кто опилок понаделал от нервов и общего невроза.
Я согласилась и тоже съязвила, но шею чувствительно сжало, так что пришлось заткнуться. Василиск — молчал, то ли удрученный неудачей, то ли просто злой, как обычно.
— Петь? Тебе не хватило песни Пыха?
— Мофу пафтафить, — прочавкал мышь, глазки которого поблескивали от счастья.
— Не знаю. Не пробовала.
— Знаешь хоть одну песню?
Киваю. Кто ж их не знает. У меня под окнами родного чердака такие серенады разносились… не мне, конечно, предназначавшиеся, но пели часто и со вкусом. А все благодаря жившей на втором этаже (прямо над магазином папаши) купеческой дочке. На мой взгляд, он была полновата, особенно в щеках, отчего ее глаза казались всегда полузакрытыми. Но золотистые кудряшки и состояние папы окупали такую мелочь с лихвой.
— Ну знаю. Только петь без музыкального сопровождения как-то… не люблю.
— Музыкальное что?..
— Музыка. Гитара, рояль, дудочка. Сошло бы все. Но так как этого нет…
— У меня есть флейта.
Теперь уже я смотрю на дэймоса с подозрением.
— И где ты ее прятал? — ехидно поинтересовался Дрейк. — В штанах?
— У меня нет карманов.
— И я о том же.
— О, Дрейк оживился, — обрадовался Пых, ничуть не стесняясь того, что василиск его слышит. — Кэт, тебе точно нужно спеть.
— Но…
— Никаких «но»! — возмутилось это чудо. — А не то спою я.
— Я согласна, — мрачно. Как представлю, что он снова будет пискляво тянуть какой-нибудь опус, так на душе сразу становится тоскливо. А так — авось уснет, наевшись ветчины. А там и я смогу спокойно лечь спать.
— Отлично. Напой мне мелодию.
Подозрительно смотрю на Кэрта, в руках которого уже появилась золотистая трубочка с кучей отверстий и витым серебряным рисунком, напоминающим листву деревьев. Эльфийская вещица, что ли? Такая стоит недешево. Была бы в форме и без ошейника — точно попыталась бы стащить…
Мышь пискнул. И я послушно откинулась назад и тихо напела знакомый куплет. Кэрт подхватил его, мгновенно перекладывая на ноты. Кстати, получилось красиво. Даже очень. Ни одного фальшивого звука. Такое чувство, что дэймос тренировался давно и подолгу. Странно. Я и не знала, что дэймосы разбираются в музыке. А тем более умеют ее создавать.
— Ну пой же, — пискнул Пых.
Киваю и начинаю петь, бросив взгляд в сторону Дрейка. Даже слишком внимательно… отрешенно как-то. Может, ему и неважно все это? И тогда все зря. Но Пых прав — попытаться стоит. И если к утру он будет ко мне хоть немного неравнодушен — мои шансы выжить увеличатся.
