спала на груди василиска, лежащего на полу. Он, крепко обнимая меня за талию, спал рядом. Бледное лицо было усеяно бисеринками пота. Его лихорадило, а шею пересекала тонкая розовая полоска.
— Ну здравствуй, красавица.
Поворачиваю голову. Пытаюсь сесть. Но меня с силой дернули назад, так и не проснувшись при этом. Так что пришлось снова лечь, недовольно упираясь руками в его грудь. Мышцы мужчины были напряжены, а сердце под рукою билось чаще и сильнее обычного. Хмурюсь, вглядываясь в черты его лица и не понимая, что именно меня тревожит.
— Эй. Я здесь. Меня видно.
Смотрю на высокую красивую черноволосую девушку, присевшую на корточки прямо передо мной. Девушка мне знакома. Но где и когда я ее видела — вспомнить не могу.
— Всего на неделю оставила тебя одну, и вот, пожалуйста, ты снова вляпалась по самые уши. Ну? Чего молчим?
— Уходи. — Подумав, я пояснила свою просьбу: — Разбудишь.
— Кого? Его? Не бойся. Его теперь и из пушки не разбудишь. Организм истощен: как-никак голову оторвали и на место приставили. Такое не каждый смертный выдержит. Да еще и без последствий. А что делать: люди далеки от идеала, а василиски лишь ненамного к нему приближены. Пробовала я создавать идеальных существ — скучно. Целыми днями делают правильные вещи и улыбаются друг другу. Через неделю начинаешь понимать, что видишь зацикленных существ. Через год — мечтаешь их уничтожить, через десять сходишь с ума… и начинаешь все сначала.
— Уходи, — говорю напряженно, пытаясь при этом выбраться из рук Дрейка.
Бесполезно. Не пускает почему-то.
— Хм. Перестаралась я, перестаралась. Но тогда василиск ни за что бы за тобой не пошел. Ибо не попался бы так глупо. Или придумал что-нибудь… Плюс на минус, минус на минус… Все так сложно, если б ты только знала. Но тем интереснее, поверь. А ну-ка. — Она сжала пальцами мой подбородок и заглянула в мои глаза.
Дернувшись, пытаюсь укусить ледяные пальцы. Но не могу. Даже дышать не получается. И ее глаза… они такие глубокие, как та бездна, в которую я проваливаюсь все глубже и глубже.
А потом меня словно ударили. Резко, сильно, под дых. Кашляю, пытаясь снова начать дышать. Это… получается, с трудом. Думать — не получается вообще, перед глазами словно алая пелена развернулась. В голове все щиплет, жжет, и ни одной мысли не осталось. Я даже не могу сказать, что мне больно. Для этого надо понять и осознать тот факт, что боль существует. А этого нет: есть только пламя, и все.
— Ш-ш… Ну-ну-ну. Не плачем. Спокойно, спокойно. А ну, посмотри на меня. Сколько пальцев видишь?
Едва дышу, лежа на груди василиска и чувствуя, как дрожь сотрясает мокрое от пота тело.
— А ты как думала, милочка. У тебя часть цепей закоротило, а некоторые нейроны пришлось восстанавливать заново. Причем за минуты, контролируя при этом дыхательный центр и заставляя тебя дышать. Непросто, знаешь ли, непросто. Одна ошибка — и ты уже совсем другой человек, который, увы, мне не нужен.
— Ты… — Пытаюсь приподняться, но руки подламываются. И такая слабость, что хоть плачь.
— Я. Единственная и неповторимая. Узнала? — напряженно.
— Да.
— Хм. А я и впрямь гений. Причем еще какой. Ну и как же меня зовут?
Сглатываю и молчу. Мне бы поспать хотя бы часок.
— Кэт… — Голос девушки изменился. Неуловимо, но так, что я снова открыла глаза и заставила себя ответить:
— Ты — Мэг.
— Молодец, — с прежними, человеческими интонациями.
— Зачем ты здесь?
— Стало быть, не догадалась еще?
Догадалась. Я всегда была сообразительной. Только вот от этой догадки внутренности вымораживает и хочется скулить от боли. Василиск внезапно исчезает. А в следующий миг я уже лежу на той самой кровати, наполненной белыми пушистыми червячками, смотрю на алый балдахин, края которого привязаны к столбикам кровати.
— Я… я хоть выходила отсюда? — Странно, но чувствую себя прекрасно. Словно я проспала не меньше недели.
Пытаюсь встать и поражаюсь тому, как легко и просто это у меня выходит. Оглядываюсь и, стараясь не наступать на червей, подхожу к окну. Там, на черной выжженной земле, у ступеней башни сидят василиск и Кэрт. Между ними на подушечке лежит Пых и грызет сосиску, подглядывая в карты. Пых…
— Куда?
Дернувшись, останавливаюсь посреди комнаты.
— К ним, — глухо.
— И ты думаешь, что они реальны?
Смотрю в черные, в тон волосам глаза и молчу. Мозг отказывается обрабатывать информацию.
— Сколько я уже тут?
— А сама как думаешь?
— Неделю? Две?
— А может, тысячу лет? Вечность? — улыбаясь и подмигивая мне. — Я вижу, ты вспомнила наш разговор.
— Ты предлагала мне вечность в своих мирах. Говорила… — сглатываю, но упрямо продолжаю, до боли сжав кулаки, — что сможешь создать для меня любой мир. Такой, какой я захочу. И создала, да?
— Да. — С улыбкой. Такой же мягкой, как была у архимага, когда он гладил меня одной рукой по лбу, а второй вспарывал мне живот.
— Отпусти. Отпусти меня к ним.
— Чтобы снова пройти через все это?
— Я…
— Все повторится, Кэт. Тебе оно надо? Не лучше ли остаться здесь и посмотреть, что будет дальше? Я верну тебе Пыха. Этот мышонок чем-то тебе полюбился, но он совсем отбился от рук. И василиск будет твой и только твой. Кэрт — будет твоим вечным слугой. Я верну оковы. И он защитит тебя и от короля и от архимага. Ему несложно. Ты ведь даже не представляешь, какую силу выпустила, сняв с него оковы. Хотя думать… для тебя не характерно в принципе.
— Я хочу к ним.
— Именно это я тебе и предлагаю.
— Я хочу уйти из башни, — начиная паниковать и злиться одновременно.
— Так иди. Я не держу. Если ты не заметила.
— И как я узнаю, что ты…
— Что я не держу тебя в новом кошмаре? Никак. Тебе придется просто в это поверить. Конечно, я могу просто стереть твои воспоминания, и ты никогда не поймешь, что это нереально. Но… так надоело…
Призрак осекся и напряженно замолк, глядя в одну точку и обхватив руками колени.
В горле пересохло. От пришедшей в голову мысли стало совсем тошно.
— Только не говори мне…
Она улыбнулась.
— Давай угадаю, о чем ты подумала: я здесь уже сотни тысяч лет. Мои друзья давно умерли, миры изменились, вселенная сделала полный круг. А эта маньячка все играет и играет со мною. Так?
— Я…
Она вздохнула и встала, повернувшись ко мне. Снова ее глаза затягивали, словно бездна, в которую так и тянет упасть. Всего один шаг… и ни страха, ни боли, ни сожалений. Потому как если выбор сделан — изменить ничего нельзя. Начинаешь жить заново. Пусть и недолго.
— Ладно. Для разнообразия. Я объясню тебе все. Хотя после все равно придется стереть тебе
