не хотелось.
— От вас пахнет нечестивой пищей! — потянув носом, доложила монахиня.
— Это все городские запахи! Для вас не совсем привычные, — отмахнулась я, вспомнив о рассованной по карманам колбасе — единственное, что не удалось запихнуть в мой объевшийся желудок после курицы, сыра и пирога. — Не обращайте внимания!
— Город — вместилище порока! — назидательно произнесла монахиня и, спохватившись, резко хлопнула себя ладонью по лбу: — Мы же пропустили заутреню!
— Простите, раньше никак не смогла освободиться! — без излишнего раскаяния произнесла я, удовлетворенно вспоминая устроенное на рассвете пиршество, после которого меня сморило недолгим сном. — Всевышний свидетель — я прикладывала все силы!
Но монахиня, не слушая моих оправданий, уже затянула молитву-речитатив. После нескольких монотонных фраз требовательно постучала мне в спину, призывая присоединиться.
Отдавая себе полный отчет в том, что сегодняшней ночью осталась жива исключительно благодаря милости Всевышнего, я принялась благодарно мычать, стараясь если не успевать за словами, то хотя бы попадать в мотив.
Я едва успела переодеться в келье сестры Климентии и войти к себе, как на пороге тут же возникла мать настоятельница. Приветственно осенив меня крестным знамением, она захлопнула дверь и, не сдерживая более любопытного блеска в глазах, едва не вцепилась в мои плечи:
— Раз вы вернулись живая и без видимых повреждений, я правильно полагаю, что все прошло успешно?
— Успешно, но не все. — Я раскрыла ладонь, демонстрируя четыре осколка. — Еще одна часть, так сказать, на свободе.
Монахиня задумчиво посмотрела на мою ладонь.
— Кто бы мог подумать, что этот с виду безобидный камень хранит в себе столь невиданную мощь, которая способна посеять хаос на наших землях! Воистину, зло многолико!
Она порывисто перекрестилась.
— Хаос? — С недавних пор это слово имело для меня далеко не абстрактное значение, и сейчас вызвало мороз по коже. — Если камень настолько страшен, почему бы вам не спрятать его в стенах монастыря ото всех людских глаз, предварительно разбив осколки в крошево?
— Я не знаю нужного
— А сами вы не хотите воспользоваться силой кристалла? — спросила я в лоб, устав выискивать на лице собеседницы признаки двойной игры. — В этом случае могущество Матери-Церкви и религии как таковой поднимется до заоблачных высот.
— Звучит заманчиво! — Настоятельница позволила себе улыбку. — Но я не могу на это пойти. Во- первых, магию нужно знать, а также уметь применять и распределять. Во-вторых, сила — большое искушение, и я не знаю, к каким порокам она может привести меня. Поэтому предпочитаю уступить это право вам. Вы уже управляли магическим даром и сумеете правильно им распорядиться. Искушение славой и силой тоже прошли. К тому же как я уже сказала, вам нужно вернуть мир в семью. Это важно. В моей же семье, как видите, все в порядке. Как вы понимаете, я говорю о монастыре.
— Иными словами, вы себе не доверяете? — подытожила я.
— Человеку необходимо сомневаться в себе, — спокойно ответила монахиня. — Обратную ситуацию называют гордыней, а это есть смертный грех.
Я пристыженно промолчала. Собственно, она права, и я зря ищу двойное дно в словах приближенного к Всевышнему человека.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросила настоятельница, заметив мое замешательство.
— Я знаю, что кристалл можно соединить и без пятой недостающей части. — Я испытующе посмотрела на собеседницу. — Это так?
— Верно! — Мать настоятельница вдруг улыбнулась и заговорщицки подмигнула мне. — Тогда не будем терять времени. Идем!
Тусклый свет единственной свечи пугливо трепетал от моего дыхания. Склонившись над ладонью, в которой лежали осколки, я торопливо, что называется на одном дыхании читала текст по бумажке, которую сунула мне настоятельница. Непривычные слова отрывисто срывались с губ и тут же затихали, поглощенные тесными стенами узкой кельи. Не моей, другой, без окон и дверей, находящейся в подвале монастыря.
«Во время обряда никто не должен мешать», — сказала настоятельница. Я не стала спорить. Слишком близок и желанен был результат. Слишком сильно соскучилась я по сыну. Слишком сильно хотела обнять его и сказать, что никто и ничто более не разлучит нас. Никогда.
Дочитав слова, я уколола палец и нанесла по капле крови на каждый осколок. С тихим шипением она впиталась, не оставив и следа. Сжала кулак.
Ладонь обожгло, словно я выхватила тлеющий уголь из печки. Это магия признавала кровного хозяина. Точнее, свою новую хозяйку. Когда жжение прекратилось, я раскрыла ладонь и обнаружила прозрачно-голубой камень почти правильной овальной формы, с глубоким сколом почти на четверть в том месте, где не хватало пятого осколка. Раскрыв специально приготовленный кожаный мешочек, вложила туда кристалл и затянула витой шнур. Выпрямившись, сожгла клочок с заклинанием на огне свечи и, затушив огарок, вышла из кельи.
— Все в порядке? — участливо спросила поджидавшая меня под дверью настоятельница. Рассмотрев продемонстрированный кристалл, заботливо подтолкнула в глубь полутемного коридора, освещенного светом единственного факела, зажатого в монашеской руке. — В таком случае приступим к следующему этапу!
Перед тем как передать мне заветный заговор для соединения осколков кристалла, мать Лавиния вызвала меня на долгий разговор. Из него я узнала, что вожделенная сила, ради получения которой я стараюсь, далеко не безопасна. Поскольку маги, у которых отбирали силу, не отличались примерным поведением и чистыми помыслами, заключенная в кристалле магия соответственно носит агрессивный, а временами даже зловещий характер. И вся проблема в том, что перед тем, как надеть кристалл и вобрать в себя его силу, необходимо вначале пройти специальный обряд, призванный, что называется, очистить магию и готового принять ее человека от всякой скверны. Поскольку в кристалле характер магии сохранился без изменений, то я реально рискую после полного слияния с силой оказаться одержимой убийцей или узурпаторшей, мечтающей захватить власть на всей земле. В общем, буду полностью зомбирована.
Поэтому после долгих размышлений и уговоров я дала согласие на ритуал (в противном случае не видать мне заговора как собственных ушей) и теперь шла вслед за настоятельницей навстречу неизвестности, крепко зажав мешочек с вожделенным кристаллом в ладони. Надевать его на шею до завершения очищающего ритуала было категорически запрещено.
Коридор неожиданно закончился лестницей, ведущей вниз. Вслед за настоятельницей я спустилась по ступеням, прошла в приоткрытую дверь и увидела подвальное помещение с низким полукруглым потолком. На каменном полу раскинулась правильная пентаграмма. На концах лучей были расставлены свечи из красного воска. Рядом в полупоклоне замерла сестра Климентия. Высунув кончик языка от усердия, она старательно выводила последнюю линию, но не замкнула, остановив мел в нескольких сантиметрах, и выжидательно уставилась на меня.
Любопытство в моих глазах моментально сменилось испугом:
— Я что, должна туда войти?!
— Так нужно для ритуала. — Настоятельница недоуменно вскинула брови. — А что такого?
