И был тот поцелуй в ее жизни самым первым.
И был тот поцелуй в их жизни самым долгим.
От охватившего счастья у Алексея закружилась голова, он хотел, но не в силах был оторваться от губ принцессы, все, что его окружало, размылось, исчезло куда-то, исчез тоннель, исчезли друзья, откуда-то издалека слышал он их тревожные голоса, но не мог оторваться от закрытых очей спящей красавицы. Вот вздрогнули ее ресницы, дернулись веки, и прекрасная принцесса открыла карие, как колдовской омут, глаза. Они смотрели друг на друга как будто вечность. Они смотрели друг на друга всего мгновение, и… наступила темнота.
Когда он очнулся, на небе светила полная луна. Рядом никого не было. Алексей лежал на земле, ощущая на губах сладкий поцелуй принцессы, и смотрел на бесконечный звездный пляж, на котором плыли легкие облака, чиркая о небосвод, сгорали метеориты, неслись в безвоздушном пространстве искусственные спутники земли.
Искусственные спутники или ведьмы?!
Круглов вскочил на ноги.
Его окружали покрытые снегом развалины древнего монастыря.
Те самые!
Здесь уже была зима. Сколько же он отсутствовал? Там он был всего несколько дней, и был ли он ТАМ? Может, все ему приснилось? Тогда как он мог спать до холодов? Почему его не нашли?
В голове роились одни вопросы, а ответить на них было некому.
Как там близнецы? Как этот проблемный сатир? Принцесса?!
Боже, о чем это я!
Неужели пришельцы?! Нет, это просто бред.
И что сказать командованию? Был в прошлом?! В параллельном?! В перпендикулярном мире, черт побери? Спасал миры от некроботов? Ага, психушка обеспечена.
Холодно.
Ладно, по дороге придумаю. Летаргический сон, скажу, сморил.
Ах, принцесса!
Все, хватит! На базу шагом марш! Как я и обещал, приду строевым! У командира глаза на лоб вылезут! Стоп! Командир — это я!
Ох, кажется, я действительно того?
Все, вперед и с песней.
«Ой, мороз-мороз, не морозь меня…»
Человек в камуфлированной форме и ботинках с высоким берцем поправил бандану на голове и, пробравшись через проем в стене, направился в глубь занесенного снегом леса. С черного неба на него взирали холодные звезды, а со стены монастыря ему в спину смотрел белый как снег котяра и, о чем-то переговариваясь с сороками, деловито лизал лапу.
Часть вторая
С ТОГО СВЕТА
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Как и следовало ожидать, цепь трагических совпадений и героических похождений, а кое-где и романтических приключений привела к тому, что история группы специального назначения, с тяжелой руки прапорщика, а может, и с легкой кошачьей лапки, зачавшаяся в далеком параллельном прошлом, или, чем черт не шутит, в перпендикулярном будущем (кто же оное с нашей-то колокольни разберет), нашла-таки свое продолжение. И каким бы ни было длинным предыдущее предложение, весь его смысл кроется в словах, правильно — «чем черт не шутит», причем здесь имеется в виду не просто черт, из тех, что «парятся», бедолаги, в исправительно-трудовых колониях или дурачатся в тихих омутах под корягою, а черт, нет, даже мистер Черт в самом скверном понятии этого слова. Так вот, при чем тут Черт и отряд Круглова, уже самовольно, без вмешательства автора этих строк, в целях безопасности поголовно поменявший имена на псевдонимы и даже анонимы и инкогнито, обо всем этом безобразии и говорится в этой части. Да что говорить про наших героев, если у Черта, у самого, с именами да прозвищами, черт-те что творится. Он и Дьяболо, и Шайтан, и Вельзевул, он же Мефистофель, а еще Змий, Лукавый, Копченый, Адольф, Михал Сергеич, наконец… Короче, список здесь на несколько страниц (все из тех же архивов на Лубянке), и это только те прозвища, под которыми он покуролесил и в нашем мире (другие миры пока трогать не будем). Но все это одно лицо и имя ему Черт, Джеймс Черт. Почему именно Джеймс? А черт его знает! Читать надо, однако.
Глава 1
РУСАЛКИ В… БИКИНИ!
Прапорщик Круглов, свернув с проторенной тропинки, мчался к озеру напрямик через лес. Ему было наплевать на любые гиблые места, которые могли попасться на пути. Главное, добраться до места первым, пока дикие отшельники не спугнули озерных кудесниц. Прошла информация, что на озере объявилось несколько русалок, и все монахи помчались взглянуть на это чудо, поэтому он спешил опередить остальных. Алексей спешил не ради забавы, он хотел узнать у русалок тайну — тайну Возвращения.
Прошло уже больше полгода с того момента, как он вернулся в свой мир, а затем на базу. И никто его там не… узнал. Оказалось, что за время его отсутствия прошло ни много ни мало — десять лет. Их отряд был давно расформирован, а секретная база передана на баланс другого ведомства. Правда, и неузнанный он наделал немало шума, незаметно проникнув на территорию спецкомплекса, пройдя несколько уровней охранной системы и добравшись до штабного бункера, где его все-таки повязали. Ну как повязали? Он сам подошел к дежурке и, доложившись, что прапорщик Круглов задание выполнил, сначала ввел в ступор весь состав дежурной смены, сидевшей в дежурке, обвешанной мониторами наблюдения и датчиками движения, а затем вывел из себя весь командный состав базы, допрашивавший его несколько суток подряд. ЧП такого масштаба не осталось незамеченным и в верхних эшелонах силового ведомства, и по приказу руководства данного ведомства Алексея под усиленной охраной отправили в Центр. Уже разобравшись, что к чему, Круглов, верный своим принципам, покинул провожатых без их согласия и ударился в бега, оставив на долгую память о себе группе быстрого реагирования, прибывшей на место потери связи с конвоем, этот самый конвой, «хороводивший» живой цепью вокруг придорожного дуба в замкнутых наручниках.
Не зная, куда податься, Алексей решил на время «лечь на дно» вдали от цивилизации, до конца разобраться, в каком же времени он находится сейчас, и махнул в лесничество к своему дядьке. Добравшись на перекладных до Северо-Пишорского лесного хозяйства, он без труда узнал, где находится участок его родственника.
Иван Евпатьевич, по прозвищу Леший, старший брат его матери, егерь с пожизненным стажем, не сразу признал племянника, полчаса продержав Алексея на мушке перед воротами своей заимки. Лишь проведя допрос и удостоверившись, что по всем пунктам «экспресс-анкеты» кандидат в его племянники ответил со скрупулезной точностью, принял в свои объятия «Лешку, племяша родимого», расцеловал по старому обычаю в обе щеки «пропащего сукина сына» и разрешил пожить у себя «бестолковому шалопаю», «да сколько влезет, заодно и по хозяйству подсобишь».
