— Не бейте мне в морду! — захрипел, начиная злиться Вий (Вай или Вуй?), но было поздно. Круглов, использовав хитрость в бою с превосходящим коварством, разгневанным дятлом нанес серию ударов головой назад и остановился только тогда, когда огромные лапы нечисти аккуратно вернули его на пол и отпустили, а сама нечисть, рухнув за его спиной, прошептала: «Закройте мне веки» — и затихла. Вместе с ним в тревожном ожидании дальнейшей развязки событий затихли и остальные черти.
— Еще желающие есть? — поинтересовался Алексей, потирая натруженную мозоль на затылке. Таковых не оказалось. — Замечательно! Тогда всем оставаться на своих местах.
Нащупав ногой лампу, Круглов поднял «летучую мышь» и, запалив фитиль, осветил место битвы.
Робкое колышущееся пламя закопченной лампы высветило совсем небольшой кружок погреба.
Бросив взгляд вокруг себя, Леха озабоченно нахмурился, еще не сообразив, что делать: начать радоваться или продолжать пока нервничать дальше. Картина, представшая его озадаченному взору, была достойна кисти таких мастеров, как Пикассо, Ван Гог или, на худой конец, Малевич, ну, в общем, тех, кто фигню всякую малюет. Перед Алексеем из груды битых кувшинов и банок торчали чуть вздрагивающие копыта всхлипывающей нечисти, в проходах по бокам от него тусклый свет освещал две пары вполне сносных лаптей на разбросанных в стороны ногах, а за спиной обнаружились огромные лапы, с виду почти человечьи, только размера минимум шестидесятого и с такими когтями, что мишка косолапый позавидовал бы такому «педикюру». И, повторюсь, все это всхлипывало, хрипело и стонало.
Поставив на ближайшую полку лампу, Круглов присел на корточки и, взявшись рукой за торчавшее из полумрака копытце, потянул его обладателя из-под груды осколков на какой-никакой, а свет. То ли существо существенно боялось «какого-никакого света», то ли ему почудилось, что сейчас продолжится его избиение, но оно, превозмогая многогранную ломоту во всем теле, взмолилось:
— Отпусти меня, добрый молодец! Богатырь благоро-о-одных кровей! — жалостливо протянуло оно, аккуратно, чтобы не рассердить ненароком «благородную кровушку», отбрыкиваясь от последнего. — У нас накладочка вышла, «обознатушки-перепрятушки», если позволишь. — Договаривая эти слова, существо, так и не вырвавшееся из лап Круглова, уже полностью выехало на освещенное место и заискивающе впилось жалобным взглядом в Алексея.
— Ах ты!.. — всплеснул руками Круглов. — Твою мать!
«Наверное, все-таки добьет, — отрешенно подумало существо, прикрыв наполненные слезами глаза. — А я еще такой молодой са…»
— Фаваня, чертушка! Братишка! Ты? — вдруг перебил горькую думу существа бородатый палач, схватив того за плечи. — Как? Откуда? Кто? Куда? Какого хрена? — засыпал Фавнуса вопросами русобородый незнакомец-богатырь, вытрясая из него душу. — Я же тебя!.. Убить!.. Мог!.. Как два пальца об асфальт!..
«Нет, все-таки добивает, — вновь загрустило немилосердно сотрясаемое существо. — Гляньте, как радуется, что одолел наш отряд».
— Ну ты что, в самом деле не признал Командира, Фавнус?! — прижал к груди полуобморочного сатира Круглов.
«Что? Что он сказал? — подумал сатир, прижатый к широкой груди Алексея. — Кто-то из нас бредит».
— Неужели это сон?! — захохотал Круглов, оторвав от груди сатира. — Я в шоке.
— Я тоже… — выдохнул Фавнус, наконец признав Командира, — в шоке…
И не верить ему причин не было.
Еще с минуту любовались друг дружкой старые товарищи и опомнились только тогда, когда из тьмы донеслось еле слышным шепотком: «Кто победил?»
— Ничья! — деловито ответил Фавнус, уже окончательно пришедший в себя после пережитого ужаса. — Давайте вставайте, нечего на холодном полу радикулит с простатитом отращивать.
— Братья? — затаив дыхание, поинтересовался Алексей.
— А то кто, они самые — монахи-кулачники. — Фавнус отошел в тень, помогая подняться одному из братьев. — Вот так, осторожней. Что, голова кружится? Не тошнит, нет? Это хорошо, значит, сотрясения нет, хотя чему там трястись — кость.
Он вывел на свет сначала одного брата, затем помог подняться второму и долго после объяснял им, еще туго соображающим, что этот, отдубасивший их до отключки бородатый страшный дядька не кто иной, как их Командир. Зато когда они уразумели, в чем, собственно, дело, общей радости не было предела. Сатир радовался, что остался жив и что встретил Командира. Братья Лычко радовались, что их уделал до потери пульса Командир, а не кто-то еще, ну и тому конечно же что пускай и так, но встретили Командира. Круглов просто рад был увидеть тех, по кому скучал: Провидение, или что там еще, дало ему возможность вновь увидеть Фавнуса, Архипа, Антипа и…
— Кстати, мужики, а это что за «гоголь-моголь» развалился? — кивнул за спину Круглов.
— Не узнаешь, Командир? — прищурил левый глаз сатир. — Кого мы в пещерах тогда нашли?
О нет!
Страшная догадка, словно вспышка молнии, прошила разум Алексея. Это четвертое существо за спиной, с такой гладкой кожей, с таким «маникюром» и «педикюром», так сильно его обнимавшее… Неужто… неужто это она и есть?
— Только не говорите, что этот гоблин — принцесса. — Боясь услышать ответ, Алексей буравил взглядом огромные лапы.
— Да, — вздохнул удрученно сатир, — она самая. Прекрасная принцесса после твоего поцелуя превратилась в эту обезьянищу.
У Круглова оборвалось сердце. Как он мог так рисковать зачарованной девушкой.
«Екарный бабай! — возмущенно поругал себя Алексей. — Возомнил себя „прынцем“, придурок. Гляди, любуйся теперь творением губ своих, смотри, дубина стоеросовая, что из этого вышло».
— Я не обезьянище, — прохрипело из тьмы, — я горняк, ну, то есть пещерник. Откройте мне веки!
— Кто это? — не совсем разобрал сказанное «принцессой» Круглов. — Вий?
— Ты что, Командир, тоже ударился головой? Какая же это принцесса, это Йетитьтя, кореш мой. Ну, помнишь, тот громила с кувалдой, из Останкина, — хохотнув, пояснил Фавнус.
— Йетя? — не поверил своим ушам Круглов. — А разве он не того…
— Нет, живучий гад попался, — похвастал сатир, — он того гробокопа «того», а сам выбрался следом за нами. Только шерсти лишился начисто, облинял почему-то безвозвратно.
— Дык откройте же мне веки! — продолжал настаивать пещерник, поднявшись и на ощупь выйдя на голоса товарищей.
— Глянь, как Йетитьку Командир отделал! — сами из-за больших шишек на лбу похожие на юных сказочных единорогов, восхищенно зашептались Архип с Антипом. — Глаза заплыли, и не видно их вовсе. Ай да Командир!
Йетитьтя встал перед Кругловым как «лист перед травой»: лысый череп с массивным подбородком, бревноподобные плечики, бицепсы-«арбузы» и раскачанные до невозможности мышцы груди. Единственное, что отличало этого «гигантопитека» от других неандерталоподобных существ — отсутствие даже намека на телесную растительность, даже брови и волосы в носу повыпадали у облученного радиоминой пещерника, но это придало ему только большую экстравагантность.
Круглов облегченно вздохнул. Не принцесса — уже легче. Интересно, тогда где она?
— Кстати, а где тогда принцесса? — подозрительно оглядел группу враз заскучавших соучастников Леха, от них всего можно было ожидать. — Она ведь с вами оставалась, не так ли?
Веселья как не бывало. От таких каверзных вопросов братья с сатиром поникли, и даже охавший пещерник виновато притих. Такое поведение старых боевых друзей встревожило Круглова не на шутку.
— Вы что, воды в рот набрали?! — вновь начал сердиться Леха. — Ну-ка отвечайте, а не то я…
— Ой вы, веки, мои веки, — напомнил остальным и в частности Алексею Йетитьтя, что он уже дюже пострадавший, и его больше пытать не стоит.
— Помолчи уже, «громобой», — набрался духу сатир, заткнув пещерника и посмотрев в упор на Командира. — Короче, у нас опять проблемы, Командир.
